Прозвучал долгожданный гонг, и мы направились напрямик в столовую, где я оставила Пити и отправилась на кухню. Некоторое время я занимала себя, сортируя блюда и расставляя их на подносах, чтобы потом их отнесли в столовую. Я только успела поставить на поднос белое блюдо с картофельным пюре, как в дверях появилась Коррин.
Она посмотрела на посудину, которую я держала в руках.
— Мисс Стюарт, вам следует пообедать с нами. Клэипи вполне может со всем одна здесь справиться, — в ее голосе слышались нотки упрека, по злости в нем я не почувствовала. Однако, несмотря на это, я, пока мыла руки, чувствовала, что мои щеки слегка горят. Я последовала за ней в гостиную и постаралась занять свое место как можно более незаметно.
— Вы же не прислуга, чтобы работать на кухне, мисс Стюарт, — на сдержанном лице мистера Джона отразилось легкое замешательство. — К вам будут относиться как к члену семьи.
Я наклонила голову. Я не решалась поддерживать легкую беседу, и тем более рассказать о том, что случилось со мной ночью. Напротив меня сидела миссис Беатрис, и, просто подняв глаза, я могла разглядеть, как светилось ее розовато-лиловое платье и тонкой работы серебряную булавку у горла, которая заинтересовала меня и оставалась предметом моего интереса в течение всего обеда.
Я ни разу не вмешивалась в разговор, да они и не пытались вовлечь меня. Ситуация нисколько не улучшалась, поскольку мне не давало покоя, что миссис Беатрис практически не сводила с меня глаз. Это вселило в меня легкое, но вполне определенное чувство нервозности. Что такого было в этой женщине, что внушало мне ужас?
Я испугалась, когда наши взгляды встретились, и тут же отвела глаза на мистера Эмиля.
— Вздор, — говорил он мистеру Джону, как всегда беззаботно, заканчивая булочку. — Законодательство должно действовать теперь, разве у них есть другой выход? Посмотри правде в глаза.
Луч солнца пробился сквозь зеленые занавески, упал на его густые волосы, от чего они заблестели голубоватым светом, и тут же погас, оставив на них розоватый отсвет.
— Говорю тебе, они ничего не будут делать, — заявил мистер Джон тоном, не терпящим возражений. — Даже последний повар это знает. Вся судейская власть погрязла в коррупции, до последнего судьи. Черт побери, посмотри, как давно это продолжается! Теперь нам нужно сделать то, что они не смогли.
— Мы не можем. Мы ввяжемся в дело, которое нам не под силу, — на его лицо набежала тень. — Если бы судейская власть была представлена тем, кем положено, я согласен с тобой, Сан-Франциско добился бы большего прогресса. Но тебе так же не следует забывать, что, если бы законодательство действовало, как подобает, тебе сейчас пришлось бы туго.
Шрам мистера Джона побелел.
— Как бы то ни было, меня бы все равно это волновало! Но я говорю, что нам нужно действовать, пока весь этот сброд не обнаглел окончательно. Ты не хуже меня знаешь, что сейчас даже в собственном доме человек не чувствует себя в безопасности.
Мистер Эмиль махнул рукой.
— Ладно, Джон, ладно. Я тебя понял. Но я не собираюсь начинать того, чего не смогу закончить.
— Ну и сиди! Сэм Брэннон чувствует себя далеко не так хорошо, как ты. Да и остальные тоже. Я думал, что смогу убедить тебя присоединиться к нам.
— Я не собираюсь делать, как мне говорят. Я буду поступать, как считаю нужным.
— Пожалуйста, — раздался спокойный голос миссис Марии. — Нет никакой необходимости ссориться. — Закончив с этим, она красивым движением повернула голову. — Коррин, я подумала, может, нам стоит устроить прием в этом месяце? Мы должны держать марку, и в первую очередь нельзя позволить людям забыть, где находится наш дом.
— Конечно же, вы правы, — воскликнула Коррин. — И почему мы раньше об этом не подумали?
Загоревшись идеей, они склонили головы друг к другу и принялись обсуждать план. Я сидела прямо и сдержанно, буквально сгорая от любопытства. Неужели мой наниматель попал в серьезную переделку? Похоже, что так. И что такого случилось, что семье нужно было «держать марку»?
Я взглянула на них: на величественную красоту миссис Марии, которая одинаково хорошо умела отражать и холодную строгость, и доброту, и нежность; на странные черты миссис Беатрис, которые говорили о внутреннем конфликте и предостерегали лезть к ней в душу; на Коррин, которая была одной из самых красивых женщин, которых я когда-либо видела, и ее мужа, чье загорелое лицо подчеркивало недюжинную физическую силу, что придавало вес всему, что он говорил. А что же Пити? Слишком худой, слишком утомленный, и в глазах какое-то странное выражение, которое я так и не смогла определить. Но больше всего меня интересовал мой работодатель и эта неизвестная трагедия, таившаяся в его глазах и в линии губ. Я долго изучала его лицо — на него приятно было смотреть, — пока не испугалась, что он заметит.
Целая вечность прошла, пока мужчины встали, и у меня появилась возможность уйти. Я уже начала взбираться по лестнице, когда меня окликнул мистер Джон.
— Мисс Стюарт, жена моего брата едет завтра в город. Не хотите ли к ней присоединиться?
Должно быть, на моем лице отразилось удивление.
— Это будет не очень утомительное путешествие, — добавил он более теплым голосом. — Клэппи и Полли только рады будут посидеть с мальчиком до вашего возвращения.
Я улыбнулась.
— Благодарю вас, сэр. Это путешествие доставит мне массу удовольствия.
— Вам следует благодарить Коррин. Это ей пришло в голову, что вам может быть интересно.
Меня немножко разочаровало, что подумал об этом не он.
— Я поблагодарю ее, сэр. — Я опустила ресницы и поспешила вверх по лестнице, прекрасно понимая, что он стоял и смотрел мне вслед, пока я не скрылась из виду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52