Я направилась помочь расставлять бутылки шампанского, фронтиньяка, бордо и прочих напитков.
Присев ненадолго отдохнуть, я услышала музыку из большой комнаты. Кто-то играл на пианино; я прислушалась. С минуту я с удовольствием слушала и потом, не удержавшись, подошла к двери — посмотреть, кто может извлекать такое чудо из этого куска дерева и слоновой кости.
Миссис Беатрис, совсем не похожая на себя, почти по-царски сидела на скамеечке с черной подушкой и играла; мыслями она была в другом мире, в другом времени. Эта необычная безмятежность в ее чертах говорила о том, что ведь и у нее когда-то были надежды, планы, и она тоже когда-то любила кого-то. Я стояла никем незамеченная и слушала, пока не прозвучали последние ноты, а потом тихо скользнула обратно в столовую, пока она еще не поднялась. Моя слабая игра ни за что не смогла бы сравниться с ее мастерством.
Следующие несколько часов за работой я напевала эту мелодию себе под нос. Она так долго вертелась у меня в голове, что ко мне вернулись воспоминания. Конечно, папа частенько напевал эту мелодию. Это было, наверное, еще девять, или даже больше, лет назад.
Было жарко и пыльно, так что я пошла в свою комнату — привести себя в порядок. Я позвонила, и Полли принесла воду для ванной, щедро насыпав туда моих солей из Нью-Йорка. В следующие полчаса я ничего не делала — только отдыхала.
Я переоделась в белое хлопковое платье с розовыми лентами, тщательно уложила волосы и только тогда заметила листок бумажки на ночном столике. Он был сложен пополам и лежал рядом с хрустальным кувшином. Я схватила его и прочитала:
НЕ ДРОЖИ, ЖАКМИНО, ТЫ И Я — НАЙДЕМ ПОКОЙ В СМЕРТИ.
Я в ужасе вздрогнула. Жакмино? Что это — еще одна пытка? Что это значит? В порыве я уже собиралась порвать записку, но в последний момент одумалась. Больше я этого выносить не могла. Покой в смерти — какие ужасные слова! Я глубоко вздохнула и тщательно разгладила записку. Захлопнув за собой дверь, я направилась вниз, все больше вскипая с каждым шагом.
Миссис Мария, Коррин и миссис Беатрис собрались в большой комнате. Я прямиком направилась к ним.
— Мне хотелось бы знать, кто это написал?! — воскликнула я сердито, протянув им записку. —
Это не первая записка, которую я нахожу в своей комнате, но я бы предпочла, чтобы она была последней. Если это чья-то неуместная шутка, боюсь, я не нахожу в ней ничего смешного.
Миссис Мария взяла у меня записку и нахмурила брови.
— Дорогая, я не понимаю. Никто в этом доме не стал бы писать вам такую записку, — она говорила мягко, однако, определенно уверенно.
— Она не могла появиться ниоткуда. И, если уж мы заговорили обо мне, то, наверное, никто в этом доме не стал бы заходить ночью в мою комнату, стоять там и смотреть на меня. Однако заходили, по крайней мере, дважды. И не говорите мне, что я ошибаюсь, — меня возмущали их спокойные удивленные лица.
— Присядьте, мисс Гэби, — сказала Коррин, — вы вся дрожите.
Высокий голос миссис Беатрис еще больше вывел меня из себя:
— Коррин, надо бы сказать Полли, чтобы сбегала к доктору Брауни и достала что-нибудь для мисс Стюарт. У несчастной девочки нервный срыв.
— А вы — специалист по нервным срывам!
В дверях появились мистер Джон и мистер Эмиль. Миссис Мария подозвала мистера Джона и показала ему записку.
— Что это? — нахмурился он.
— А это, сэр, — сказала я, вставая, — я как раз и пытаюсь выяснить.
— Это вы нашли, мисс Гэби?
— Не думаю, что мне нужно было искать это. Ее так положили, что невозможно было не заметить. И она далеко не первая.
Он повернулся к ним.
— Кто это написал? — его лицо пылало гневом. Меня нисколько не удивили их отрицательные ответы.
— А сама она не могла ее написать? — это была миссис Беатрис.
— А зачем мне это делать? — вспыхнула я до того, как мистер Джон мог ответить.
— Миссис Беатрис, — он едва сдерживал гнев, — поскольку у вас нет оснований для таких обвинений, я настаиваю, чтобы вы извинились перед мисс Гэби.
Она сидела, холодно глядя поверх моей головы, плотно сжав губы.
— В этом нет необходимости, — сказала я, забрала записку, отправилась в свою комнату и оставалась там до обеда. Да кто вообще в этом доме не мой враг?
Казалось, даже Пити был против меня. Это началось вечером, за ужином. Мы закончили шоколадное суфле, и я напомнила Пити, что пора спать. Он дошел со мной до холла, а потом начал плакать и вырываться.
— Тетя Коррин! Где тетя Коррин?
— Она уже поднялась и готовится к приему, — сказала я резко.
Он надул губы, и по его щекам покатились слезы.
— Вы мне не нужны, мне нужна она! Пусть она меня уложит спать!
Я изо всех сил сопротивлялась искушению отшлепать его.
— Тогда, пожалуйста, если она согласится.
Я пошла вперед вверх по лестнице, не оглядываясь назад. Он брел за мной, шаркая ногами.
— Не расстраивайтесь вы из-за него так, мисс Гэби, — Коррин накрыла мою руку своей. В данный момент меня волновал только рыдающий Пити.
Я тяжело дышала, злясь на себя за то, что позволила им довести себя до такого состояния.
Я на секунду закрыла глаза и уже собиралась резко ответить, как вдруг увидела мистера Джона. Он направлялся к нам, его губы были твердо сжаты. Он крепко взял меня за руку.
— Пойдемте, вам нужно выпить еще чашечку кофе. Не дожидаясь ответа, он повел меня вниз.
— Мне не нужно успокоительного.
— Все равно выпейте, — тепло сказал он.
Он стоял надо мной, пока я не допила кофе.
Я поблагодарила его и сказала, что он был прав, и мне действительно стало лучше. Он дотронулся до моей щеки.
— Вы слишком взволнованны. А теперь пойдите наверх и приведите себя в порядок.
Он заглушил мою обиду и успокоил своей нежностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52