- Абсолютно точно.
- Так что же вам мешает?
- Необходимо твое согласие.
- Сомневаюсь.
- Но твой мистер Виттингтон выдвинул при переговорах такое условие.
Мысли Дарелла разлетелись в разные стороны. Как сообщалось в последнем донесении, человек Барни Келза потерял след Переса. Но Хустино наверняка считал, будто Переса задержали. А вдруг так и есть? Вдруг Переса действительно прихватили в течение минувшей ночи или нынешнего утра. Тогда все меняется. Что же касается Виттингтона, то он всерьез не принял бы вопрос обмена заложниками. Это однозначно. Конечно, в качестве разменной монеты Дарелл послужил бы для Виттингтона лишь в том случае, если бы удалось оставить Кортесов и вернуть бомбы. А этого нет. Зачем тогда Виттингтон тянет резину и торгуется? Выходит, старик блефует, выгадывает время. А судьба Дарелла - вопрос второстепенный. Ну что же, вполне логично. Таковы ставки и правила игры, в которой они учавствуют. Итак, Перес в бегах, а он нужен Хустино как воздух. Виттингтон же делает вид, будто готов совершить обмен только с согласия Дарелла, то есть преднамеренно идет на риск, полагая, что Дарелл поймет и поддержит его.
- Нет, - наконец решился он.
Тон Хустино был спокойным и размеренным.
- Внизу телефон. Спустишься и позвонишь. Ответит Виттингтон. Скажешь ему, чтобы вернул Переса. Тогда мы тебя отпустим. Также сообщишь ему следующее: первое - если нам разрешат уйти, мировая общественность не узнает, как и где мы раздобыли бомбы.
- Об этом нетрудно догадаться.
- Генерал будет все отрицать. Он развернет широкую контрпропаганду, если ваше правительство станут обвинять в содействии. Он заявит, что бомбы были доставлены с востока.
- Да уж, лучше не придумаешь!
- Это - обещание. Второе - мы обязуемся не применять бомбы до тех пор, пока ничто не грозит успеху нашей операции. У нас есть все основания считать, что мы победим и без них. Они - просто подстраховка и больше ничего. Мы не пустим их в ход, если нас к тому не вынудят.
- Как бы не так, - возразил Дарелл. - В вашем распоряжении только несколько списанных на металлолом бомбардровщиков, базирующихся в Карибском бассейне. Ваше предприятие без бомб - фарс.
Хустино нахмурился.
- Ты испытываешь мое терпение, сеньор.
- Ваши обещания ничего не стоят.
- Я их даю по поручению Генерала. А тебе придется поговорить с Виттингтоном.
- Нет.
- Попросишь обменять тебя на Переса.
- Не пойдет.
- Заставим, сеньор.
- Знаю, - вздохнул Дарелл.
17
Наступило время тяжких испытаний. Не оставлял страх, что Хустино потеряет самообладание и убьет его. И еще боль. Она была всюду - внутри и снаружи, сверху и снизу, забиралась в каждую клеточку и подолгу оставалась там. Хустино помогали двое. Дареллу ничего не оставалось как терпеть, сжиться с этой болью. Он знал, что у Виттингтона Переса нет. Но даже если бы и был, то его, Дарелла, не обменяли бы на физика. Так что соглашайся, не соглашайся - один черт. Он держался, стараясь привыкнуть к боли, отдаться на ее милость, как это происходит с тем, кто, решив расстаться с жизнью, входит в море и продолжает идти, постепенно погружаясь все глубже, покуда вода не сомнется над головой.
Требования и вопросы уже надоели. По большей части их задавал Хустино. Время от времени какие-то бесформенные тени помогали ему. Слава Богу, они не перебарщивали в своем усердии, не стремились искалечить наверное, Хустино обещал, что доставит его на собственных ногах. Но наступали мгновения, когда Дарелл настолько слабел, что молил Всевышнего пускай Хустино превзойдет сам себя и побыстрее кончает с ним.
Потом заговорил женский голос.
Карлотта Кортес.
- Сэм, вы были Джонни хорошим другом.
Сквозь мглу, застилавшую глаза, он попытался взглянуть на невозмутимую красотку.
- Вы меня слышите? - спросила она.
- Я вас слышу.
- Вы понимаете, о чем я говорю?
- Не совсем.
- Мне страшно жаль видеть вас в таком состоянии, Сэм.
- Тронут вашим сочувствием.
- Вы сильны духом. Вы храбрый, упрямый, вы можете натворить глупостей и умереть. Это была бы невосполнимая потеря, Сэм.
За окном уже стемнело. Опять наступила ночь. Свет проникал из соседнего помещения через открытую дверь. Откуда-то снизу доносилась музыка. Глухие и далекие звуки. А если закричать, услышит кто-нибудь? Разве лишь те, кому на него наплевать и кого крик только позабавит.
Скудное, словно бы интимное освещение каким-то образом содействовало привлекательности Карлотты. На ней было короткое меховое манто нараспашку и платье с глубоким вырезом. Она присела на стул возле самой койки и склонилась над ним, демонстрируя округлости полуобнаженной груди. Потом придвинулась совсем близко, дразня сильным запахом духов, подчеркивавших женственность.
- Хустино приревнует, - с трудом выговорил он. Ранки и запекшаяся кровь вокруг рта причиняли боль при каждом слове.
- А он не знает, что я здесь.
- Тем хуже для вас.
- Ну зачем так упрямиться? Мы могли бы стать друзьями.
- Не держу в друзьях подколодных змей.
Она откинулась назад. Улыбка тронула красиво очерченные губы. Огромные глаза смотрели серьезно и озабоченно, чуть ли не сострадая.
- Сэм, он вас того гляди убьет. Вы этого хотите? Вы отказываетесь от жизни? Вы же практичный человек. Джонни всегда мечтал походить на вас.
- Вот мы и встретимся вскоре снова - Джонни и я.
- Вы не должны так говорить. - Она опять наклонилась и дотронулась указательным пальцем до его подбородка. - Знаете, Сэм, я никогда не забывала о вас с того самого вечера, с первого знакомства. Вы постоянно занимали мои мысли. А Джонни, бедняжка, ничего не ведал и всегда напоминал мне о вас, выражая свое восхищение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47