– С сожалением должен вам сообщить, сударыня, что на левой руке скелета виден след плохо сросшегося перелома.
– Я хорошо знала, что Линь Фан его убил! – рыдала она. Ее тело сводило судорога, по впалым щекам текли слезы. Секретарь Хун поспешил поднести ей чашку горячего чая.
Судья подождал, пока она немного успокоится, и снова заговорил:
– Обещаю вам, что это убийство будет отомщено, сударыня. Я в отчаянии, что мне приходится причинять вам лишнюю боль, но я обязан задать еще несколько вопросов. Согласно переданному вами отчету, когда Лян Кофа и вы спаслись из горящей башни, вас приютил дальний родственник. Можете ли вы подробнее .рассказать мне, как вам удалось бежать от напавших на вас бандитов и как вы добрались до этого родственника?
Госпожа Лян посмотрела на судью растерянно и внезапно разразилась рыданиями.
– Это было... это было ужасно! – заикалась она. – Я не хочу... не хочу больше об этом... об этом думать!
Ее голос затих, и судья дал знак секретарю. Тот обнял за плечи бедную женщину и вывел ее.
– Ничего не поделаешь, – заметил судья Ди подавленно.
– Но почему так важны подробности бегства госпожи Лян, ваше превосходительство? – спросил Тао Ган, подергивая три волоска своей бородавки.
– Некоторые моменты вызывают вопросы, – ответил судья. – Но мы поговорим об этом позднее. Сейчас же давайте лучше посмотрим, что мы предпримем против Линь Фана. Это хитрый негодяй, и нам надо основательно подумать прежде, чем мы сформулируем свое обвинение.
– Мне кажется, благородный судья, что убийство Лян Кофа представляет нам наилучшее оружие, – сказал секретарь. – Это серьезное дело, и если нам удастся уличить его в этом преступлении, мы можем оставить в стороне и контрабанду и даже его покушение на нас.
Трое его товарищей согласно кивнули, но судья не торопился с ответом. Он погрузился в глубокие размышления. Но в конце концов все же высказался:
– У Линь Фана было достаточно времени, чтобы убрать все следы подвигов подпольного солеторговца. Не верю, что нам удастся собрать достаточно улик, чтобы поддержать обвинение в контрабанде. К тому же, если бы даже мы получили его признания, он ускользнул бы у нас между пальцев. Нарушение законов, оберегающих государственную монополию, является преступлением, выходящим за пределы моих полномочий. Дело рассматривалось бы в провинциальном суде, и у Линь Фана было бы время опереться на друзей и родственников, которые бы раздали множество взяток кому надо.
Но его попытка замуровать нас под колоколом храма подходит под категорию «действий с целью убийства». И больше того, императорского чиновника! Если память меня не подводит, это нам даже позволяет расценить его деяние как государственное преступление. Мне надо просмотреть свод законов, но думаю, друзья, здесь у нас что-то есть.
– Разве убийство Лян Кофа не дало бы нам лучший повод для обвинения? – спросил Тао Ган. Начальник уезда покачал головой.
– Нет, – ответил он, – Не с уликами, которые у нас есть. Мы не знаем, ни когда, ни как убийство было совершено. В наших протоколах утверждается, что Линь Фан закрыл храм из-за распущенного поведения монахов. Он мог бы утверждать, что, начав наблюдать за ним, Лян Кофа свел с ними знакомство, а новые друзья его убили во время ссоры за азартной игрой и сами же спрятали его тело под большим колоколом.
Ма Чжуна это не убедило.
– Раз мы знаем, что это – человек, виновный во множестве преступлений, к чему затрудняться юридическими тонкостями? Применим пытку, и он быстренько признается.
– Ты забываешь, – возразил судья Ди, – что Линь Фан старик. Если мы прибегнем к слишком крутым средствам, он отдаст богу душу, и у нас будут серьезные неприятности. Нет, единственная наша надежда – найти веские доказательства. У меня есть намерение допросить его управляющего и капитана джонки во время сегодняшнего вечернего заседания. Это крепкие ребята, и к ним мы сможем применить те средства воздействия, которые закон нам предоставляет. Тем временем ты пойдешь вместе с Тао Ганом и секретарем продолжить у него обыск. Постарайтесь втроем разыскать компрометирующие документы. Вы также сможете...
Внезапно распахнулась дверь, и в кабинет ворвался старший тюремщик.
Он упал на колени и принялся безостановочно бить лбом об пол.
– Давай же, говори, – воскликнул нетерпеливо судья, – Что случилось?
– Недостойный слуга, валяющийся у ваших ног, заслуживает смерти, – простонал старший тюремщик, – Сегодня рано утром управляющий Линь Фана сумел вступить в разговор с одним из моих глупцов стражников, и болван открыл ему, что Линь Фан задержан и будет судим по обвинению в убийстве. Совершая свой обход, я только что обнаружил управляющего мертвым в его камере.
Судья в ярости стукнул кулаком по столу.
– Несчастный пес! – выкрикнул он, – Почему ты его не обыскал, чтобы проверить, нет ли у него яда? Разве ты не отобрал у него пояс?
– Мы приняли все требуемые меры предосторожности, господин судья. Но он перекусил себе язык. Когда мы его обнаружили, он уже истек кровью и был мертв.
Судья глубоко вздохнул и сказал уже чуть спокойнее:
– Значит, ты ничего не мог поделать. У негодяя не отнимешь силы характера, и если разбойник такого склада решает покончить с собой, его не остановишь. Возвращайся в тюрьму и прикажи приковать капитана джонки за запястья и щиколотки к стене его камеры. И пусть между зубов ему вставят деревянный кляп. Я не хочу потерять своего второго свидетеля.
Не успел выйти начальник тюрьмы, как вернулся архивариус. Он развернул длинный, пожелтевший от времени свиток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73