Я была полна решимости собрать все необходимые улики, чтобы отомстить за позорное обхождение, которое меня заставили вытерпеть. Притворившись, что мне нравится этот монах, показавшийся мне довольно глупым, я разожгла свечу от жаровни для чайника. А затем, то его дразня, то лаская, я сумела от него добиться, чтобы он показал мре секретный проход в комнату. Когда он меня оставил, появился третий монах. Я изобразила больную и, отталкивая, сумела и его пометить своей красной помадой. Час назад в мою, дверь постучала Голубой Нефрит. Она крикнула, что в храм прибыл начальник уезда для проведения расследования. «Предупреди, что я желаю подать жалобу на отца настоятеля», – ответила я ей. Выслушав ее, судья заявил:
– Я прошу почтенных свидетелей удостовериться, что упомянутая истицей отметина есть на голове первого обвиняемого.
Генерал Бао встал, поднялись и трое остальных свидетелей. В лучах восходящего солнца красная отметина была хорошо видна на бритом черепе монаха.
Судья Ди приказал начальнику стражи пройти по рядам коленопреклоненных монахов и вытащить тех, у кого есть сходный
знак.
Двоих монахов скоро вытолкнули на место рядом с их настоятелем, и все зрители отчетливо увидели красные пятна на бритых черепах.
– Вина этих троих преступников установлена самым очевидным образом! – провозгласил судья. – Истица может сесть. Сегодня после полудня дело будет рассмотрено в Пуяне на обычном заседании. Я изложу факты, и остальные монахи будут подвергнуты пытке, чтобы мы могли обнаружить всех преступников.
В это время стоявший на коленях дряхлый монах воскликнул дрожащим голосом:
– Умоляю ваше превосходительство соблаговолить выслушать
меня!
Судья дал знак начальнику стражи, и старика поставили перед ним.
– В-в-ваше превосходительство, – заикаясь, заговорил он, – бедный невежественный монах перед вами зовется Полное Понимание, и именно я законный настоятель храма Бесконечного Милосердия. Так называемый отец настоятель, стоящий на коленях рядом со мной, всего лишь наглый самозванец, который даже не был рукоположен жрецом. Несколько лет назад он прибыл в этот храм .и угрозой вынудил меня уступить ему место. После того, как я запротестовал против позорного обращения с паломницами, приходящими помолиться богине Гуаньинь, он приказал заключить меня в камеру на заднем дворе. Вот уже много лет, как он держит меня в заключении, и час назад, когда люди вашего превосходительства выбили дверь, я впервые вышел.
Судья Ди поднял ладонь и сказал начальнику стражи:
– Доложите.
– Мы действительно обнаружили этого почтенного монаха заключенным в камере. Там имелся глазок, и сквозь него он слабым голосом звал нас. Я приказал выбить дверь. Этот старик не оказал никакого сопротивления и попросил провести его к вашему превосходительству.
Судья кивнул головой и сказал старику монаху:
– Продолжайте!
– Один из двоих моих прежних учеников угрожал новому настоятелю, что сообщит о нем великому жрецу. Он был отравлен. Второй, стоящий сейчас перед вашим судом, притворился, что примкнул к моему преемнику, чтобы лучше за ним наблюдать и сообщать мне все, что удалось бы разузнать. Ничего ценного он не обнаружил, потому что только проклятые пособники нового настоятеля знали о том, что творилось. Я приказал моему ученику пока что молчать, ибо если бы он только раскрыл рот, мы оба были бы сразу же убиты, и исчезла бы последняя надежда положить конец осквернению этого святого места. Но он сможет показать вам негодяев, которые участвовали в похабных затеях самозванца. Остальные монахи – искренние верующие, и если есть среди них несколько лентяев, привлеченных легкой жизнью в этом храме, я умоляю ваше превосходительство пощадить их.
По знаку судьи двое стражников освободили старика от цепей. Он подвел их к почтенному монаху, который в свою очередь был освобожден. Пройдя вдоль коленопреклоненных монахов, он указал семнадцать из тех, что были помоложе.
Их схватили и бросили на колени перед начальником уезда. Все принялись вопить и сквернословить. Некоторые кричали, что Духовная Добродетель принуждал их насиловать паломниц, другие молили о пощаде, третьи хотели исповедаться в своих преступлениях.
– Молчать! – рявкнул судья.
Бичи и дубинки обрушились на головы и плечи ополоумевших монахов, превратив их вопли в стоны. Наконец установилась тишина, и судья приказал:
– Пусть освободят невиновных. Они могут присоединиться к его преподобию Полному Пониманию и вернуться к своим обычным занятиям.
Когда в центре зала остались лишь двадцать обвиняемых, толпа зрителей, к которым присоединились привлеченные воплями жители окрестностей, надвинулась, шумя, на преступников.
– Отступите! – воскликнул судья Ди. – И сохраняйте тишину, ваш начальник уезда будет говорить.
– Собранные перед вами презренные преступники словно зловредные крысы подтачивали корни нашего общества. Они виновны в преступлении против государства, ибо семья составляет его основу, как это доказал наш бесподобный мудрец учитель Конфуций. Совершая надругательство над честными женами, приходившими сюда помолиться богине, эти негодяи были уверены в своей безнаказанности, думая, что их жертвы будут хранить молчание из страха запятнать честь своих семей. К счастью, негодяи не осмелились снабдить секретными входами все шесть домиков. В двух их нет. Благодаря милосердию небесных сил ясно, что нельзя считать незаконным ребенка паломницы только потому, что она провела ночь в этом храме. Прошу вас всех хорошо это понять! Сегодня после обеда я начну допрос преступников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73