Но спорить не стал. О чем тут спорить?
— Попробуй-ка, чай заварился? — спокойно сказал Мастер.
С чаем подъели, что еще осталось со скита; потом, налив еще по чашке, устроились в темноте, глядя на огненные змейки, перебегавшие по малиновым буграм догоравших поленьев.
Спустя некоторое время китаец сказал:
— Ты прошел три стихии: «Землю», «Ветер»и «Воду». Осталась последняя — «Огонь». Две из них приняли тебя. Одна — нет. Это поправимо, если «Огонь» тебя примет.
— А если — нет.
— Тогда все погибло.
— Все?
— Для тебя — все.
— Что я должен сделать? — спросил Андрей. Если китаец хочет его припугнуть — на здоровье. Только чтоб напугать Андрея, одних слов маловато будет.
— Сделать? Ты должен СМОЧЬ. Кто сможет гореть, не сжигая себя, тот способен постичь Путь воина. Способен, но не всегда постигает.
— В чем суть боевого «Огня»?
— Бешенство. Гнев. Ярость. Бой насмерть, не чувствуя боли.
— А практически? Когда лучше входить в состояние «Огня»?
— В безвыходном положении, когда терять уже нечего. В коротком бою, например, для того, чтобы прорваться в укрытие. В закрытом помещении, когда ты уверен, что к противникам не подойдет подкрепление.
— Почему?
— Потому что настоящий «Огонь» отнимает очень много энергии. После боя ты будешь абсолютно без сил. И без сознания, скорее всего. Если ты вышел из «Огня», снова «разжечь» его почти невозможно.
— А как выходить из «Огня»?
— «Водой». Мягкостью.
— Понятно. Вы говорили о «гуань-тоу», «затруднительном положении». Это как-то связано?
— Именно в «гуань-тоу» ты должен войти в «Огонь».
— Значит, войти в «Огонь»… Странно… Я думал, мы должны что-то точно рассчитать. Какое-то конкретное действие, толчок, изменяющий «волну времени». Математически точно рассчитанный. Разве не так?
— Математически… — в голосе Мастера послышался скепсис. — «Тот, кто хочет улучшить счастливый момент, за год ни одного дела не сделает»— так, помнится, говорил литератор Се Чжаочжэ. Будь все дело в математике, ты бы сюда не попал. Мне бы и Чена хватило.
— Ну, а Чен? — поинтересовался Шинкарев с долей ревности, — он проходил «затруднительное положение»? И эти стихии — он испытал себя в них?
— Что тебе Чен? Думай о себе, не о Чене. Знаешь что — давай. — ка спать. Поздно уже, а завтра трудный день.
— Спокойной ночи, Ши-фу.
За окном тихо зашелестело. Андрей поднялся, приоткрыл дверь — с шумом дождя ворвался сильный запах травы, недалекой реки, прибитой дорожной пыли. Выйдя и постояв пару минут снаружи, Андрей вернулся в избу и снова устроился на своей шубе. Спать не хотелось. Кыргызский поход, ряд готовых лодок в раскольничьем скиту, знание Мастера о том, где можно купить «огненный бой»в Красноярске… Что же делать? «К Выропаеву зайти? Ладно, завтра», — решил он и заснул.
Глава тридцать шестая
Ранним утром густой туман поплыл над темной водой Енисея, роса упала на серую гальку, темные бревна городских стен, узкие листья береговых тальников. Скрипнула дверь покосившейся избушки, и на берегу показался невысокий пожилой китаец, одетый в простые темные штаны и такую же куртку с узелками вместо пуговиц. Чуть согнув в коленях ноги, он повернулся лицом к востоку, смутно розовеющему сквозь туман, и начал традиционные утренние упражнения. Заводя руки над головой, господин Ли Ван Вэй «снимал» Янь-энергию Небес. Проводя кисти по кругу перед собой на уровне пояса-груди, он «вытягивал» Инь-энергию Земли.
«Небо черное, Земля желтая, Небо круглое, Земля квадратная»— так говорила древняя китайская космология.
Взяв энергию Земли и Неба, господин Ли Ван Вэй собрал ее в «сияющий цветок», то сжимая кисти в шарик перед грудью, то снова разводя их по диагонали.
Закончив, он еще раз взглянул на солнце, чей сияющий оранжево-красный край показался из-за темной заречной сопки. Почтенный китайский господин направился в обход енисейского мыса, мимо пристани, где в кормовом балагане их долбленки безмятежно спал Чен. На сегодняшний день было намечено много дел, в некоторых Чену предстояло сыграть важную роль.
Но вот роль Андрея Мастеру была еще неясна. Судя по всему, тот не желал быть просто кулаком, вбивающим в косную жизнь замыслы китайского мудреца. Но кем тогда? Скорее всего, круг всеобщих перемен сам повернется и найдет для него нужное место. Господин Ли Ван Вэй остановился на этой мысли, как раз подойдя к воротам в стене Большого города.
Солнечный луч, пройдя сквозь дырку в мутном оконном пузыре, острой стрелкой стоял в темном воздухе избы, оканчиваясь круглым зайчиком. Медленно двигаясь по полу, светлый кругляш наполз на лицо Андрея и разбудил его. Мастер ушел, оставив на столе несколько серебряных денежек — «суточные». Хлебнув холодного чаю из котелка, Андрей помыл посуду, как смог, прибрал избенку. Закончив уборку, задвинул наружную щеколду и направился в город.
Ясное и чистое утро уже накалялось полуденным жаром. От реки слышался стук вальков — там, на низких мостках, расселась цветная бабья клумба: белые рубахи с широкими рукавами, темные ситцевые сарафаны и фартуки с мелкими белыми цветами, розовые, красные, темно-синие платки. Из-под платков виднелись круглые загорелые лица, потные лбы, блестящие на ярком солнце. Однако, поднимаясь по крутому взвозу, Шинкарев не особенно всматривался в окружающее: он размышлял.
В ворота втекала густая толпа, направляясь по улице в сторону рынка. На всякий случай придерживая карман, Андрей, без особых намерений, тоже двинулся на торг — сегодня открылась ярмарка.
Купив в обжорном ряду горячего медового сбитня и пирог с зайчатиной (сбитенщик дал сдачу медными денежками — обсчитал ли, нет, черт его знает), Шинкарев прошел меховым рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114