Андрей, привалившись спиной в круглому деревянному борту, лежал в полудреме, охваченный примиряющей легкостью отступившей боли. Разогретый день наполнен плеском воды, голосами птиц, солнечные пятна скользили по земле, усыпанной древесным сором, сквозь переплетение твердых темно-красных прутьев светилась воздушная голубизна.
Проснулся Чен, сменив на карауле Мастера. Очень хотелось пить, но Андрей не решился попросить Чена принести воды. Он закрыл глаза, снова уйдя в расслабляющую дрему. Безостановочно двигались тени, медленно перекатываясь за полудень. В очередной раз проснулся Мастер, отправив Чена спать.
— Потом один будешь караулить, нам с Ченом надо выспаться — всю ночь веслами махать. Сможешь?
— Да, Ши-фу, поспите.
— Не сейчас.
— Можно тогда спросить?
— О чем?
— Кто такая» гаруда «? Или что такое?
Китаец удивленно поднял голову.
— Откуда ты знаешь?
Замявшись в нерешительности, Андрей решил сказать правду:
— Сон видел.
— Тогда понятно. Гаруда — это птица. Это арабское имя, местные называют ее Хан-Кирети. Так звали птицу, которая отказалась сесть в Ноев ковчег. Строителя ковчега здешние народы зовут Борусом, отсюда имя священной горы, рядом с которой мы недавно побывали. По местной легенде, на эту гору пристал ковчег после потопа.
Андрей поменял положение подвязанной руки, на которую, вместо гипса, Мастер примотал крепкие палки.
— Отказалась сесть, и что?
— Если ты помнишь, воды потопа стояли сорок семь дней — Бытие, восемь-десять. Птица Гаруда продержалась в воздухе сорок шесть дней, потом утонула. Вот и все.
— Почему она не села на крышу?
— На какую еще крышу? — непонимающе спросил Мастер.
— На крышу ковчега, или что там было.
— Откуда я знаю? Не могла сесть, раз не села.
Господин Ли Ван Вэй замолчал. Замолчал и Андрей, закрыв глаза и пытаясь представить себе эту самую Гаруду. Вскоре его снова подхватил болезненный полусон, и вот тогда он увидел. Над бесконечным морем огромная Птица из последних сил держится в воздухе, хватая воздух, густо насыщенный водяной пылью. Хрипит грудь, горящая от боли, в широких крыльях словно растягивается жгучий ком, парализующий последние слабые взмахи. В усталом отупении, прерываемом последними всплесками звериной ярости, Птица видит, что свинцовые волны все ближе расходятся под ней, безразлично-жестоко притягивая к себе усталое тело. Серое море отделяется от серого неба лишь бледной полосой горизонта, на которой вздымается тяжелый, как сундук, силуэт ковчега. Птица не может спастись на нем — гордый отказ, сделанный от имени всего Допотопного царства, не дает ей прибиться к вонючей теплоте, в которой сгрудилось» всякой твари по паре «…
Усилием воли Андрей открыл глаза, чувствуя, что еще немного — и свалится в настоящий сон.
— Откуда местные знают эту историю — про потоп, про ковчег?
— Возможно, от несториан — их тут много было.
Они даже крестили здесь.
— А я думал, что русские крестили местных, — говорит Андрей.
— В православие да, но христианство тут было и до них. Когда монгольский хан Батый пришел на Русь, в его войске многие были христианами.
— Выходит, православные русские сражались с монголами-несторианами?
— Выходит, так. В монгольских обозах шли походные церкви со священниками-несторианами. Коренные монголы, выходцы из Ононского бора, принадлежали к азиатской белой расе — у них были длинные лица, русые волосы и синие глаза. А кони под ними были из Хорезма — высокие, тонконогие ахалтекинцы. Все это не очень похоже на картинки из ваших книжек, не правда ли?
— Откуда вы это знаете?
Андрей вновь переложил руку. Мастер ощупал повязку и лубки, проверяя крепость узлов.
— Я изучал древние истории, читал летописи в императорской библиотеке в Пекине.
— А здесь, в Минусинской котловине, были монголы?
— Да. Это была Белая орда, улус Джучи. Когда монголы пошли на Русь, местные кыргызы дали им войско. Оно пошло в Монголию зимой, по льду Енисея.
Отдыхая от разговора, Андрей вновь закрыл глаза: в полузабытьи мелькнула белая лента реки меж крутых склонов, поросших темно-зелеными соснами. По этой ленте, покачивая частоколом копий, отряд за отрядом уходит в молчаливую темную даль, растворяясь в сумерках зимней тайги — первобытной, стоящей здесь от начала веков. Скрипит мерзлый снег под копытами, вылетает пар из черных лошадиных ноздрей, тусклое солнце блестит на низких железных шлемах, отороченных дорогой красной лисой…
» Вот воины были… не нам чета «. С какой-то странной, отрешенной и гордой жалостью Андрей подумал о сибирских всадниках, ушедших на Запад и сгинувших во тьме веков.
— Это войско вернулось из похода?
— Вполне возможно. Потери были небольшими. Русские тогда плохо воевали. Помолчи-ка!
Со стороны реки донесся шум, плеск воды, хлопанье крыльев, и на мелководье опустилась стая странных птиц — на голенастых ногах, с длинными гибкими шеями и толстыми загнутыми клювами.» Енисейские фламинго… вроде, были такие…«
Едва слышное шевеление показало, что и Чен проснулся. Птицы беспечно кормились на отмели, охорашивались, выгибая шеи. Короткий и резкий свист прервал птичью идиллию — шумно хлопая крыльями, стая поднялась и низко полетела над водой. Одна птица осталась — она кричала, вытянув из воды длинную шею, и била крыльями, поднимая брызги.» Вот и еда пришла — а то уж брюхо к спине прилипло!«
Чен, видимо, подумав то же самое, чуть приподнялся, но Мастер тут же прижал его к земле. Невдалеке хрустнула веточка, зашуршали ветви краснотала, н на берег, по направлению к раненому фламинго, осторожно вышел человек с коротким охотничьим луком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114