Такой запах будет преследовать всю жизнь.
Рядом с крематорием — горы одежды: мужской, женской, детской. Тут же обувь. Вот ею нагрузили целую машину, а запасы не уменьшились. Отдельно стояли мешки с непонятным содержимым. Казимир вопросительно посмотрел на своего напарника.
— Женские волосы, — объяснил тот. — Это остригли женщин, погибших в газовой камере. Говорят, что волосы идут на производство ткани. Ими также набивают матрацы для эсэсовцев. Тюки волос отправляют в Германию. Судя по цвету волос и по одежде, вчера опять душили газом евреев. Боюсь, что крематорские сволочи заставят нас помогать им жечь трупы.
На лестнице, ведущей в подвал, появился мужчина.
— Эй вы, лодыри! Пошли! Поможете немного. Вся мертвецкая забита мясом для крематория.
— Эти мерзавцы оставили в газовых камерах задушенных евреев, — сказал со злостью напарник Казимира. — Меня всегда пробирает дрожь, когда я туда попадаю. Так и ждешь, что они закроют за тобой дверь и угостят порцией «циклона Б».
— Поворачивайтесь побыстрее, — заорал эсэсовец. — Не то сами вылетите через трубу.
У Казимира дрожали ноги, когда он вместе с другими спускался вниз. Там было шесть печей. Две пары соединялись вытяжными трубами, а третья работала на вентиляции. Трупы подвозили к печам по рельсам на небольшой вагонетке, на которую ставили носилки. Кочергой трупы сталкивали в печи, а носилки оттаскивали назад. Удобно и практично…
— Нечего глазеть! — прикрикнули на Казимира. — У тебя еще будет возможность познакомиться с печью поближе!
Вместе с остальными Казимир вошел в мертвецкую. То, что он там увидел, не поддается описанию. Штабеля мужских, женских и детских трупов. Здесь тоже орудовал детина с щипцами в поисках золота. Несколько «парикмахеров» стригли мертвых женщин и набивали волосами мешки. Нечем было дышать. Смрад от разлагавшихся трупов и экскрементов смешался с запахом ,плесени и гнили, который так неприятно поразил Казимира в подвале одиннадцатого блока. Неужели правда, что здесь еще пахнет и «циклоном Б»?
— Что стоите? В штаны наложили? Бери эту падаль! Они не кусаются.
Смотреть на эти трупы было еще страшнее, чем на те, которые Казимир видел раньше. Они еще не потеряли человеческий облик. Евреев, схваченных в их домах, прямым сообщением доставили в лагерь, а здесь немедленно в душегубку. Вот совсем молодые женщины, созданные природой для любви и рождения детей. Казимир посмотрел на труп девушки, который он нес за ноги. Его напарник, просунув руки под мышками трупа, омерзительным жестом поглаживал холодную грудь. Казимир сдерживал тошноту.
— Как ты можешь, гадина?! — задыхаясь от ярости, произнес он. — Перестань, ублюдок!
— Брось ты! — хихикнул напарник. — Теперь ей все равно. Она была бы рада, если бы могла чувствовать.
Казимира вырвало прямо на труп.
— Ну и ну! — присвистнул циник удивленно. — А что дальше? Тебе еще и не такое предстоит. Надо привыкать.
— У меня есть буханка хлеба, — сообщил Януш друзьям. — Ваша очередь делить хлеб, ваше преподобие.
Ксендз присоединился к их группе и теперь спал тоже в их углу. Он почти не принимал участия в их разговорах и притворялся спящим, когда речь шла о побеге.
— Делите на четыре части, — сказал Казимир. — Мне не хочется есть. Я не съел даже ужин.
— Было очень трудно? — спросил Януш, поняв сразу, в чем депо.
— Нет слов, чтобы рассказать обо всем, — ответил Казимир. — Мне кажется, что я никогда не проглочу ни куска. Этот запах! От него не избавишься. Я никак не отогрею руки. Они совсем окоченели. Ни на одной бойне так не обращаются с забитым скотом, как здесь с теми, которые еще совсем недавно были людьми. Их швыряют, словно поленья. Если бы ты видел раскрытые пасти печей, готовых проглотить очередную жертву! Если бы ты видел, как пламя лижет полуобгоревшие трупы… Если бы ты видел, как железными крючьями стаскивают с носилок мертвецов прямо в огонь… Что может быть ужаснее?! Ваше преподобие, я думаю, что в аду не так страшно, как здесь.
— А что делают с пеплом? — спросил Януш.
— Насыпают в мешки и увозят на машинах. Говорят, где-то поблизости осушают болото. Часть везут в Вислу и Солу. Недавно приезжал один эсэсовец… Боже, но вы же мне не поверите!
— Зачем приезжал? — спросил Януш.
— Мы должны были отнести к нему на виллу десять мешков пепла. Восемь мешков нам приказали рассыпать на дорожку от калитки к дому, чтобы не было луж от дождя. Кроме того, офицеру, как он выразился, приятно ходить по пеплу презренной черни. Офицер высокого ранга. Я в них не разбираюсь. Два последних мешка он велел… — Голос Казимира задрожал.
— Ну? — сказал Януш.
— Эти два мешка он велел высыпать в уборную, чтобы он мог с… на пепел. Извините, Ваше преподобие, но он так и сказал. Проклятие! Я видел, кого превращали в этот пепел. Там были даже трех-и четырехлетние дети…
— Ну, что скажет теперь ваш бог? — с вызовом спросил Генек ксендза.
— Бог молчит, — прошептал Мариан Влеклинский. — Бог так напуган всем этим, что не в силах произнести ни слова.
— Бога нет! — воскликнул Генек. — А если он есть, то тогда он…
— Давайте не будем пытаться понять бога, — прервал его ксендз. — Как нам понять его бесконечное величие, если мы не в силах осознать себя, бесконечно малое создание творца? Может быть, он с отвращением отвернулся от тех, кого сам создал. Я верю в него. Моя вера непоколебима. Добро восторжествует. Были и у меня сомнения. Но не будем больше говорить о них. Бог есть, и вчера я вновь убедился в этом. Я причащал двух женщин. Они не крещены, воспитывались неверующими. Но здесь, в этом аду, пришли к выводу, что должна существовать какая-то высшая сила, которая должна вознаградить несчастных за страдания и наказать виновных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84