Эрнандо Писарро уже предлагал Атауальпе услуги испанцев в борьбе с непокорными племенами. Возможно, их самое главное преимущество заключалось в том, что они были абсолютно уверены в своей принадлежности к более развитой цивилизации и знали, что их цель — завоевание. Для индейцев же испанцы все еще были чужеземцами неизвестного происхождения с неопределенными намерениями.
Договорились, что губернатор Писарро решит, что следует предпринять, непосредственно исходя из обстановки, когда на следующий день, 16 ноября, Атауальпа прибудет в Кахамарку. Но при этом был тщательно разработан план неожиданного нападения и пленения Инки. «Губернатор указал на возвышение, на котором должен будет сидеть Атауальпа. Было решено заманить его туда ласковыми речами с тем, чтобы он потом приказал своим воинам вернуться в лагерь, так как губернатор опасался вступать в схватку, когда вокруг столько индейских воинов, а нас так мало». Нападение должно было произойти только в том случае, если его успех окажется возможным или если индейцы сделают что-либо угрожающее. Было еще два, более мирных, варианта. Атауальпу, возможно, удастся убедить совершить какой-нибудь акт политического или духовного повиновения. Или, если индейцы покажутся слишком сильными, испанцы могут поддерживать с ними видимость дружбы и надеяться на более благоприятный случай в будущем.
Площадь Кахамарки идеально подходила для осуществления плана испанцев. С трех сторон она была окружена низкими длинными зданиями, каждое длиной около 200 ярдов. В двух из них Писарро разместил три отряда кавалерии по 15-20 всадников в каждом под командованием лейтенантов: Эрнандо де Сото, Эрнандо Писарро и Себастьяна де Беналькасара. В каждом из этих зданий имелось около двадцати выходов на площадь, «как будто они специально были построены для этого». «Все, в том числе и всадники верхом на лошадях, должны были напасть из своих укрытий». Будучи неважным наездником, сам Писарро должен был оставаться в третьем здании с несколькими всадниками и 20 пешими воинами. Перед его отрядом стояла задача «захватить Атауальпу в плен при первом признаке того, что он что-то заподозрил».
Дороги вели из города на площадь. Они входили в нее между этими тремя зданиями. Группы пеших и конных испанцев были скрытно расположены на дорогах, чтобы отрезать пути к отступлению. Нижняя часть площади была ограничена длинной глиняной стеной, посредине которой возвышалась башня; войти в нее можно было лишь снаружи. За стеной лежала открытая равнина. Посреди площади, в ее более возвышенной части, находилась крепкая каменная постройка, которую испанцы считали своим фортом. По приказу Писарро остатки пехоты должны были охранять его ворота. Возможно, он призван был сыграть роль последнего прибежища. Внутри его расположился Педро де Кандия с «18 или 19 мушкетерами и 4 аркебузами». Выстрел из этих аркебуз был для испанцев сигналом к атаке.
Атауальпа не торопился совершить свою короткую поездку через равнину в Кахамарку. У него только что закончился пост, и в честь этого события, а также в честь победы его армии в сражении под Куско должно было состояться празднество. Утро прошло без каких-либо признаков движения из лагеря индейцев. Нервное напряжение среди испанцев нарастало. От Атауальпы прибыл уже знакомый им благородный инка с сообщением о том, что Атауальпа и его люди намереваются приехать вооруженными. «Губернатор ответил: „Скажите своему господину, чтобы он приезжал, „…“ как он того пожелает. В любом случае я приму его как друга и брата“. Гонец, который прибыл позже, сообщил, что индейцы будут безоружны. Испанцы усмотрели в этом знамение Божие и вручили себя Господу, моля его не оставлять их. Наконец, в полдень армия Атауальпы пришла в движение, и „вскоре вся равнина была полна перестраивающимися воинами, ожидающими появления Инки“. Испанцы не были видны в своих зданиях-укрытиях, имея приказ не высовываться, пока не прозвучит артиллерийский сигнал. Молодой Педро Писарро вспоминал: „Я видел, как многие испанцы писались от ужаса, не замечая этого“.
Было ясно, что Атауальпа решил превратить свою поездку к необычным чужеземцам в церемониальное шоу. «У всех индейцев на головах были надеты, как короны, большие золотые и серебряные диски. Очевидно, все они были в своих парадных одеждах». «Впереди шел отряд индейцев, одетых в клетчатые, похожие на шахматную доску ливреи. По мере своего продвижения они подбирали с земли солому и подметали дорогу». «Они указывали руками на землю, чтобы убрать все, что попадалось на пути, — это едва ли было необходимо, так как городские жители содержали дороги в чистоте… Они пели песню, которая всем нам, кто ее слышал, показалась не лишенной мелодичности».
Напряженность возрастала, когда Атауальпа остановился в полумиле от города. Дорога была все еще полна людей, а новые воины продолжали выходить из лагеря. Произошел еще один обмен гонцами. Воины Атауальпы начали ставить палатки, так как близился вечер. Атауальпа повелел передать, что он намерен остаться там на ночь. Этого Писарро хотел меньше всего, потому что испанцы особенно боялись нападения ночью. Отчаявшись, Писарро послал одного Эрнандо де Алдано «сказать Инке, чтобы он пришел на площадь и встретился с ним до наступления ночи. Когда гонец прибыл к Атауальпе, он поклонился и сказал ему с помощью знаков, „что ему нужно поехать туда, где находится губернатор“. Он уверил Инку, „что ему не нанесут ни вреда, ни оскорбления, поэтому он может ехать не боясь — правда, Инка и не выказывал никакого страха“.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34