Карьера Радуева завершилась в конце 1999 года, когда он оказался с Лефортовской тюрьме. Его выследили и захватили ночью в туалете в одном из селений. Только в Махачкале (перед отправкой в Москву) до него наконец-то дошло, что он арестован.

ГЛАВА 4. ТРИУМФ И ТРАГЕДИЯ 1996 ГОДА
ИНГУШЕТИЯ: «ПОЛОСА ПРЕПЯТСТВИЙ»
В соответствии с распоряжением командующего войсками СКВО, для замены частей и подразделений, входящих в состав Объединенной группировки федеральных сил, 20 февраля 1996 года из Владикавказа в Чечню выдвинулись два мотострелковых батальона. Один — в направлении станицы Ассиновская, другой — в направлении чеченского населенного пункта Бамут (он расположен на административной границе с Ингушетией).
21 февраля один из батальонов сосредоточился недалеко от селений Галашки и Аршты. Из-за резкого ухудшения погоды пришлось остановиться на ночной привал.
Основные события развернулись утром следующего дня. Привожу их в хронологии буквально по часам и минутам.
22 февраля

8.20
На меня вышел генерал-майор В. Приземлин (командир 19-й мотострелковой дивизии), находившийся непосредственно в колонне подразделения. Он сообщил, что на маршруте выдвижения бандиты атаковали его батальон, завязался бой. Есть потери. Попросил срочную помощь авиацией.

8.30
Я связался со штабом группировки в Ханкале. Подробно объяснил ситуацию. Пообещали помочь вертолетами огневой поддержки. Но из-за плотного тумана не было возможности вылететь.

10.20
Звонит вице-президент Ингушетии Борис Агапов:
— Геннадий Николаевич, части вашей армии находятся на территории нашей республики в районе Галашек и Аршты. Люди обеспокоены. Прошу вас на территории Ингушетии боевые действия не вести!
— Борис Николаевич, — стараюсь говорить как можно сдержаннее, — несколько часов назад на территории Ингушетии (а не Чечни!) боевики обстреляли колонну нашего батальона, и до сих пор идет ожесточенный бой. Как это понимать? Выходит, что в Ингушетии свободно передвигаются и позволяют себе воевать не просто одиночки, а целые банды боевиков?!
— Я знаю, что к нам просачиваются боевики, однако мы их вылавливаем. Но я вас, Геннадий Николаевич, официально предупредил, — сказал Агапов…
Каждые два часа со мной связывался генерал Приземлин. Докладывал обстановку. Я приказал ему в сложившейся ситуации закрепиться на выгодных рубежах, занять круговую оборону, готовиться к ночным действиям.
В это время президент Ингушетии Р. Аушев, находившийся в Москве, совершенно по-другому интерпретировал события в республике. Он сообщил журналистам, что 21 февраля — в первый день священного для всех мусульман праздника Рамадан — без согласования с ним в республику были введены российские войска, которые блокировали расположение вблизи чеченского селения Бамут ингушские села Аршты, Даттых, Галашки и Алхасты. По его сведениям, эту военную операцию осуществляют подразделения 58-й армии, штаб которой дислоцирован во Владикавказе. В районе блокированных войсками сел находятся до сорока бэтээров, десятки грузовиков с солдатами. И будто бы жители Аршты обратились к руководству республики с посланием, в котором предупреждают, что если правительство Ингушетии не может их защитить, то они будут защищаться сами (до чего договорился!).
22 февраля Аушев огласил в Совете Федерации заявление руководства республики, в котором выражался протест против ввода войск и блокирования ряда приграничных с Чечней населенных пунктов.
Такая обостренная реакция двух генералов — президента (Р. Аушева) и вице-президента (Б. Агапова) Республики Ингушетия — заставляла задуматься об объективности оценок политика и военного человека. Любому событию политик должен давать политическую оценку, а военный — военную. Другой разговор, насколько они объективно совместимы. Но здесь был особый случай. Бывший военачальник генерал Р. Аушев стал политиком. И, как представлялось мне, теперь должен давать оценки происходящему с точки зрения интересов российского государства, членом Совета Федерации которого он, к слову сказать, тогда являлся. Между тем, чуть ли не ультимативно, Руслан Султанович требует «избавить территорию Ингушетии от присутствия российских войск». Как будто его республика не субъект Российской Федерации. Более того, в то время ее территория была «зоной повышенного внимания и ответственности Северо-Кавказского военного округа», что предполагало тесное взаимодействие местной власти и военных, проявление государственной заботы о защитниках нашего единого Отечества. На мой взгляд, как политик Аушев повел себя неадекватно ситуации. При всем вполне объяснимом и естественном желании оградить население от бед и превратностей войны он, понимая сложность происходящих на Северном Кавказе процессов, обладая определенной властью над республиканскими силовыми структурами (МВД, ФСБ), наконец, используя знания, полученные в Военной академии имени Фрунзе, и опыт боев в Афганистане, — мог бы обеспечить беспроблемное продвижение федеральных войск по территории своей республики. Как военный человек, должен был предвидеть возможность вооруженных провокаций в приграничных с Чечней районах и упредить такое развитие ситуации. Увы, ничего подобного сделано не было. Зато, едва раздались первые выстрелы у селения Аршты и наш мотострелковый батальон начал отражение провокационного нападения боевиков, тут же посыпались обвинения в адрес российского военного и политического руководства и даже угрозы предъявить судебный иск Министерству обороны за ущерб, якобы нанесенный пребыванием на территории республики подразделений 58-й армии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108