Он сказал старосте:
— Я разберусь и накажу. Иди с миром.
Когда башнеподобный управитесь вошел в корчму, там уже кипело возобновившееся веселье. Внезапно избавленные от необходимости участвовать в кровавой драке, господа рыцари с удвоенной силой налегли на поросятину и бордосское. Де Мариньи, как спасителю, была устроена овация. Он лишь криво усмехнулся в ответ, внимательно поглядывая умными серыми глазами из-под седых бровей.
Его величество поманил де Мариньи к своему столу, расположившемуся в глубине прокопченной залы у затянутого рыбьим пузырем овального окошка.
— Садитесь де Мариньи, садитесь и выпейте вина. Что вас занесло сюда и как вы меня разыскали? И почему оставили Париж?
Управитель приблизился к столу, ему услужливо пододвинули табурет. Он тяжело сел.
— Париж я оставил в полной исправности, а нашел Вас в полном здравии.
Королю понравился незамысловатый каламбур старика, и еще больше понравилось то, что он не стал задавать никаких вопросов по поводу приключения, имевшего место в этой корчме.
— А-а, — разглядел Его величество еще кого-то в полумраке помещения, — мой славный Дюбуа. Клянусь стрелами святого Себастьяна, это вы дали господину управителю совет, где надлежит меня искать.
Невысокий, худощавый человечек в партикулярном платье церемонно поклонился.
— Да, Ваше величество, я. Но мне кажется, что это вы нам сейчас дадите совет.
— Смотри, Карл, из каких остроумных людей состоит королевский капитул, — тут Филипп внезапно посерьезнел, — подайте стул господину Дюбуа. Карл, оставь эту кость, потом. Людовик, а ты вместе с людьми Мариньи прочеши окрестности. А вы, — король обратился к псевдоразбойникам, — выйдите на крыльцо и следите за тем, чтобы нас тут никто не обеспокоил.
За столом у окна, затянутого рыбьим пузырем, осталось пять человек. Король, его брат, граф Валуа, инквизитор Парижа де Ногаре, управитель королевства Ангерран де Мариньи и главный легист короля Шарль Дюбуа.
Последний выложил на широкий дощатый стол большой кожаный футляр с четырьмя металлическими застежками и сказал:
— Я выполнил ваше приказание, Ваше величество.
Только позавчера вечером я прибыл из Майнца, и, даже не навестив семейство, помчался сюда.
— Это вам зачтется, Дюбуа, — слегка поморщился Филипп, — излагайте суть.
— Не для того, чтобы обратить внимание на свои заслуги, упомянул я о своей спешке. Я хотел подчеркнуть сложность обстоятельств. И принимать решения и действовать теперь следует быстро.
Филипп молча посмотрел на своего главного легиста и в его молчании было больше побудительной энергии, чем в самом нетерпеливом возгласе или жесте. И Дюбуа начал излагать.
— Благодарение господу, мне удалось встретиться со всеми господами электорами. Первоначально миссия моя складывалась в высшей степени удачно. Владетели Майнца, Трира и Кельна сразу и без обиняков согласились поддержать кандидатуру, которую соблаговолит выставить Ваше величество. Сговорчивость архиепископов не удивила меня, ибо мне было заранее известно об их чрезвычайных тратах и долгах.
Дюбуа порылся в своих записях.
— Да, а вот пфальцграф Рейнский и маркграф Саксонский, сделали вначале вид, что оскорблены Вашим предложением. Но узнав о суммах, которые предполагается им передать, изменили своему благородному тону и обещали подумать. Мне кажется, что мы можем рассчитывать на них, как на наших сторонников, при условии, конечно, своевременной и полной расплаты. Может статься, они ждут денег и с другой стороны, но рассуждая трезво, у кого сейчас в Европе есть свободные полмиллиона ливров? Ведь титул императора Священной Римской Империи не обладает ничем, кроме внешнего блеска, до тех пор пока не попадет в умелые и сильные руки. Кто станет выкладывать реальное золото за подразумевающееся величие.
— У нас еще будет время порассуждать, Дюбуа. Дальше, — сказал Филипп.
Легист поспешно и угодливо кивнул.
— Герцог Саксонский и король Богемии мне отказали. Но по-разному. Первый явно нервничал и отверг Ваше предложение, как бы не совсем по своей воле. Так мне, по крайней мере, показалось. Я проверил свои наблюдения. Финансы герцогства в расстроенном состоянии, но долги не слишком велики и есть надежда взыскать с должников. Тем более, что у герцога есть свои ломбардцы-кагорсины и к вытряхиванию их кошельков он еще не прибегал.
Дюбуа намекал на прошлогоднюю операцию Филиппа Красивого по разгрому ростовщических итальянских лавок в Париже, вскоре после знаменитого бунта. Ломбардцам был должен не только король, но и множество обывателей, и поэтому действия Его величества были полностью поддержаны народом. Благодаря этому, отношения между парижанами и королем восстановились. В известной степени.
По лицу Филиппа было непонятно, понравился ли ему намек легиста или нет. Мариньи отвел взгляд в сторону, Ногаре опустил голову. Оба считали, что этот финансовый червь допустил непозволительную вольность.
— А вот король Богемии дал отказ мне прямой и определенный. Он сейчас богат, и всячески изображает полную свою независимость. Кроме всего, его войска участвуют в войне с нынешним обладателем высокого титула, и, насколько мне известно, Альбрехт I терпит одно поражение за другим. Времена Гельхейма миновали, но такое впечатление, что снова восстал из земли Адольф Нассауский в лице Иоганна Австрийского, князя Швабии. Недавно к нему присоединились не только князья Тюрингии и Богемии, но и швейцарские кантоны.
— Таким образом, — подытожил Ногаре, — выборы нового императора Священной Римской Империи стали к нам еще ближе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73