Объехав городскую стену с восточной стороны, кавалькада, возглавляемая Жаном де Жизором, въехала в столицу короля Амальрика через Темничные ворота и направилась сразу в Тампль. После недолгой аудиенции у великого магистра Филиппа де Мийи, сенешаль Жан, наконец-то после двух лет отсутствия, возвратился в свой иерусалимский дом, где первым делом в объятия ему кинулся прецептор Жан де Фо и, обливаясь слезами радости поклялся, что все это время хранил ему верность. Затем навстречу сенешалю вышла девочка одиннадцати с половиной лет, увидев которую, Жан невольно вздрогнул — как же она была похожа на него, когда ему было столько же, сколько ей сейчас. Он взял ее под мышки, приподнял над землей и шепнул в самое ухо:
— Здравствуй, Жанна!
Она посмотрела на него удивленно и прошептала:
— Мари…
Потом вспомнила и кивнула:
— Ах да, я совсем забыла.
Он со вздохом подумал: «Как жаль, что она совсем дитя!» и поставил её на землю.
— Ну, веди меня в наш дом.
На другой день сенешаль Жан приступил к исполнению своих дел в Иерусалиме. Вскоре пришла весна, наступил тот самый, лучший в Палестине месяц года, который древние иудеи называли Авивом, а древние ассирийцы Нисаном, но с его приходом в Тамиле воцарилась печаль и тревога — началось с того, что был убит один из лучших переписчиков Жибер. Его нашли лежащим на полу с торчащим из затылка кинжалом. Древняя арамейская рукопись, содержащая в себе кое-какие интересные сведения об Ироде Великом и происхождении его страшного заболевания, исчезла вместе с куском пергамента на который Жибером наносилась копия. Все силы были брошены на поиски ассасинов, все пути-дороги к Иерусалиму перекрыты, но убийца, наверняка подосланный Синаном, скорее всего, успел улизнуть. Сильное возмущение против разбойников антиливанских гор поднялось в душах рыцарей-крестоносцев, но еще сильнее вспыхнуло оно после того, как неизвестный убийца-ассасин совершил гораздо большее злодеяние. Не успел наступить девятый день после гибели переписчика Жибера де Гиза, как на четвертой неделе Великого поста, точно так же был убит сам великий Магистр ордена Филипп де Мийи, человек твердый и бесстрашный, не знавший жалости к врагам, и верно прослуживший ордену более сорока лет.
Это уже было равносильно объявлению войны. Тамплиеры так и кипели от нетерпения идти воевать с ассасинами. Нужно было как можно быстрее избрать нового великого магистра, и верховный капитул собрался, не дожидаясь приезда из Европы многих славных рыцарей, включая западного сенешаля. Но только-только начавшееся заседание капитула прервалось после того, как гонец принес удивительное известие — в Яффу, в сопровождении своего капитула, прибыл великий магистр ордена французских тамплиеров, не признаваемый в Иерусалиме Франсуа Отон де Сент-Аман.
— Мессир остановился в замке Бельвир и ожидает ответа — готов ли верховный капитул Великого Востока по достоинству принять его, — объявил коннетабль Робер де Шомон, привезший в Иерусалим послание от своего господина.
— С какой целью прибыл к нам магистр де Сент-Аман? — спросил Жан де Жизор, знаком руки утишая поднявшийся ропот.
— Он хочет говорить с магистром Филиппом де Мийи о воссоединении всех тамплиеров, — ответил Робер.
Новая волна возмущенных голосов поднялась в зале, увешанном белыми полотнищами с красными крестами.
— Это ловушка! Все подстроено! Не они ли убили его? — прозвучало несколько голосов.
— Да будет вам известно, — промолвил сенешаль Великого Востока, — что великий магистр Филипп де Мийи третьего дня убит кинжалом в затылок.
— Что?! — воскликнул Робер. — Ассасины?! Они осмелились убить магистра тамплиеров?
Покуда он переживал это известие, верховный капитул принялся совещаться, как поступить. Самые разумные доводы прозвучали из уст сенешаля де Жизора, одного из главных претендентов на звание нового великого магистра.
— Не подобает нам с брезгливостью отвергать от себя одного из самых славных витязей-франков, — сказал он. — Граф де Сент-Аман известен своей доблестью, умом, силой натуры, твердостью характера. Покойный Бертран де Бланшфор уважал его и сожалел, что Сент-Аман служит у Эверара де Барра, Мы обязаны, выслушать его предложения. Но не кланяться ему, с первых минут кидаться принимать, в Тампле как самого желанного и долгожданного гостя. Я предлагаю отправиться в Ивир, — благо это недалеко, перенести туда заседание верховного капитула и там решить одновременно, кто будет, новым великим магистром, и как быть с предложениями де Сент-Амана. После некоторых споров, все согласились, с советами Жана де Жизора. Роберу де Шомону было велено вернуться в замок Бельвир к своему господину и сообщить ему, что члены верховного капитула сами явятся к нему, когда сочтут нужным, пусть ждет их прибытия. Чтобы соблюсти приличия, долго собирались и только через неделю выехали из Иерусалима. Ехать было недалеко, всего каких-нибудь три лье, вскоре показался самый высокий перевал на дороге из Иерусалима в Яффу, где и располагался замок Бельвир, построенный еще первыми крестоносцами на основании древнего римского фундамента. Замок оправдывал свое названиеnote 11 — он стоял на живописной площадке, один из краев которой был срезан крутым отвесным обрывом.
— Похоже, что здесь вы станете великим магистром, — подмигивая Жану де Жизору, улыбнулся едущий рядом прецептор Жан де Фо.
Сенешаль посмотрел на своего дружка презрительным взглядом и, ухмыльнувшись, ответил:
— Мир устроен причудливо. У королей и императоров бывает меньше власти, чем у графов и герцогов, у римского папы — меньше, чем у знаменитого аббата, а у великого магистра — меньше, чем у сенешаля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129