особенной любви и с горечью подумал: «Несчастные мои мальчики» проклятая ведьма и потаскуха охмурила их!" Образ Элеоноры не оставлял его. Генри завел себе любовниц, ослепительных красавиц, коих в изобилии рождает британская земля. Крепких, розовощеких, страстных в любви и, при том далеких от какого-либо ведовства и нечестивых, помыслов. Они охотно рожали ему детей, и король проявлял заботу о том, чтобы эти дети, когда вырастут были хорошо устроены, но глубоко в душе Генри был равнодушен и к своим наложницам, и к их чадам, ибо все еще живые острые чувства, вся любовь и ненависть, желание и злоба, проваливались в бездну по имени Элеонора. А женщина, носящая это имя, царствовала в Лангедоке, продолжая вести привычный ей распутный образ жизни, чуть ли не ежедневно меняя любовников, несмотря на свой почтенный возраст.
— Да не разгневается на меня блистательный король, но ее величество королева Англии переступила через рамки всех приличий. Она, по-моему, уж и не помнит о куртуазности и мезуре, предаваясь самому изощренному блуду. При том, не может не бросаться в глаза, что в свои сорок семь лет она выглядит весьма и весьма молодо, не более, чем на тридцать, и невольно приходится задумываться о причинах столь невероятного омоложения. При дворе графа Тулузского подвизаются не только трубадуры, но и всех мастей алхимики, колдуны, ведьмы, знахари, демонопоклонники… И ужасно, что юные Плантагенеты участвуют во всем этом. Я уж умолчу, в чем именно. Так больше не может, не должно продолжаться. Вы вправе потребовать от Раймона Тулузского полного повиновения. Я привез вам бумаги, свидетельствующие о том, что в свое время дед Элеоноры заложил Тулузу. Так что, ни о какой независимости владений Раймона от вашей короны не может быть и речи. Если он не подчинится, идите на него войной. Это будет священная война. Кроме всего прочего под крылом у Раймона прячутся еретики-катары. Папа Александр не решается разворошить это осиное гнездо, поскольку не видит человека, который замахнулся бы на Раймона и пригретых им альбигойцев. Вы обязаны стать таким человеком. Я встречался с вашим заклятым врагом Томасом, он мечтает о возвращении в Англию и хотел бы помириться с вами. Только не требуйте от него немедленного подписания кларевдонских конституций. Ваше примирение с ним должно произойти медленно, и со временем вы пойдёте друг другу на уступки. Если вы ударите по Тулузе, Беккет поддержит вас, а вслед за ним поддержит и папа. Ведь Томас для Александра все равно, что некогда Бернар Клервоский для Евгения. Если вы покажете всему миру железную руку английского монарха, ваши сыновья, в восхищении перед вами, встанут по обе стороны вашего престола. А затем… Затем вы возглавите новый крестовый поход. Я, как сенешаль ордена тамплиеров, возглавляющий восточный регион, говорю вам, что это великое деяние не за горами. Звезда Саладина восходит. Если ее не потушить, она сожжет своим огнем все завоевания крестоносцев, и без того изрядно подпаленные. В горах АнтиЛивана новым Старцем Горы стал Синан. Это страшный человек, люто ненавидящий крестоносцев, тамплиеров, христиан, мусульман — весь мир. Он опаснее, чем знаменитый Хасан ибн ас-Саббах, душа которого горит в самом жарком огне ада. Если не сокрушить его, все европейские троны зашатаются, всюду, при дворах монархов будут царствовать не короли и герцоги, а страх и ужас. Мне доподлинно известно, что Синан подтвердил свободу ассасинов от всех благих предписаний корана. И вот, когда Саладин с юга и Синан с севера начнут зажимать Палестину в свои зловещие клещи, с берегов туманного Альбиона явится новый Годфруа Буйонский, король Генри, и десницею своей уничтожит всех врагов Христа. Но начинать надо с разрубания страшного узла, завязавшегося в Лангедоке, где хозяйничают альбигойцы и отнюдь не безобидный орден странствующих трубадуров. Простите меня, ничтожного тамплиера, что я осмеливаюсь давать вам советы, и да поможет вам Бог!
Так говорил в беседе с глазу на глаз королю Англии сенешаль Жан де Жизор. Едва только этот неприятный человек с властным и тяжелым взглядом объявился в Лондоне, король почувствовал себя в полном подчинении ему. Это было непонятно, отвратительно, даже стыдно, но Генри выслушивал длинные нотации сенешаля тамплиеров, кивая головой и не возмущаясь, что кто-то смеет советовать королю Англии таким безапелляционным тоном. Подспудно Генри негодовал на самого себя за столь очевидную и необъяснимую слабость, но, вместе с тем, его тешили рассказы де Жизора о распутстве Элеоноры, безумно смешили анекдоты о ней, в огромных количествах сочиняемые в народе. Генри возбуждался. Ему нравилось видеть себя во главе крестового похода. Он понимал, что не готов еще идти войной на дерзкого графа де Тулуза, но поддавался внушениям сенешаля Жана и воображал себя в сиянии воинской славы. Златокудрая Бриджитт Стратайр, новая пылкая наложница Генри, замучивая короля ласками, нашептывала ему те же самые слова, так что король даже как-то раз подумал, не приплачивает ли ей сенешаль Жан. Но тотчас эта мысль испарилась и, погружаясь лицом в пышные душистые кудри красавицы, — король шептал:
— Бриджитт, как ты хороша. Так и быть, я подарю тебе Тулузу и всех ее трубадуров в придачу.
И война разразилась.
Весь Лангедок, весь Прованс и вся Гасконь возмутились неожиданным жестким требованием короля Генри к Раймону Тулузскому явиться в Лондон и принести полную вассальную присягу. Раймон ответил гневным посланием, в котором говорилось, что земли, о которых размечтался король Генри, достаточно обильны и богаты, чтобы набрать сильное и многочисленное войско, способное дать отпор любому захватчику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129