» Он был несправедлив к судьбе и даже не догадывался об этом. Во-первых, Алуэтта была вовсе не невзрачная, а очень даже хорошенькая. Во-вторых, насчет неприхотливости тоже ошибка — она уступала далеко не каждому, и имела лишь одного нужного любовника — господина Гийома де Шомона, да двух для души — кузнеца Арно и Жана де Жизора. В-третьих, Робер, тем временем, двигался вместе с войском крестоносцев по пыльным дорогам Восточной Европы и помышлял лишь о том, как бы покрепче выспаться да получше отдохнуть. От Элеоноры он был так же далек, как и когда они с Жаном только строили планы посещения замка Делис. А Фрамбуаза и вовсе сидела себе в Париже. Если бы Жан только знал это!
Прошло лето, наступила осень, за ней — зима. Дядя Гийом помогал племяннику справиться с делами в Жизоре и постепенно Жан становился настоящим хозяином замка и владений. Он не переставал проводить поиски таинственной гробницы, о которой заикнулась перед смертью ведьма Матильда, но покамест его поиски так и не приносили успеха, тайна оставалась тайной, и лишь сознание, что она есть и на ней стоит Жизор, согревало душу. Иной раз, возвращаясь с охоты, Жан подъезжал к старинному гигантскому вязу и любовался им, как олицетворением этой тайны. Но однажды, дело было на Святки, охота была неудачной, а конь сломал ногу, и, очутившись около вяза, Жан внезапно почувствовал сильнейший прилив желчи, дерево показалось ему уродливым и никчемным, как весь мир, в котором приходится влачить существование, и, повернувшись лицом к востоку, сеньор Жизора потряс крепко сжатыми кулаками и воскликнул:
— Чтоб вас всех чорт побрал! Чтоб вас всех сарацины перестреляли! Ненавижу!
В разгар весны в Жизор приехал необычный гость. Назвавшись великим магистром ордена тамплиеров, он потребовал, чтобы Жан отвел его куда-нибудь, где можно было бы поговорить с глазу на глаз. Жан не на шутку перепугался и не повел гостя в ту комнату, где погиб отец, а расположился с ним в одной из каминных комнат южной части замка. Когда был подан ужин, начался разговор. Гость был весьма пожилым человеком угрюмой наружности. Один глаз у него отсутствовал, сухое веко прикрывало пустую глазницу, шрамы бороздили лицо вдоль и поперек.
— Признаться, я не ожидал увидеть хозяином Жизора столь молодого юношу, — сказал он. — Будем знакомы, мое имя Андре де Монбар. Надеюсь, оно вам знакомо.
— Разумеется, — ответил Жан. — Но, сдается мне, в прошлом году великим магистром был Бернар де Трамбле?
Глаза старика вспыхнули жгучей ненавистью.
— Повторяю, я Андре де Монбар. Великий магистр ордена Храма. Я участвовал во всех битвах Годфруа Буйонского, я был одним из первых девяти рыцарей, вместе с Гуго де Пейном и Людвигом фон Зегенгеймом, создавших славный орден тамплиеров. Потом пришла пора нам всем погибнуть, и меня заживо погребло взрывом в подземелье Соломонова храма. Несколько дней я выбирался оттуда и чудом спасся, но когда я вылез из-под земли и, находясь в одной из пещер на восточном склоне горы Елеонской, впервые за много времени увидел солнечный свет, у меня помутился разум. Десять лет потом я скитался по пустыням и долинам Леванта с кучкой нищих бродяг — слепых, глухих, сухоруких, сумасшедших. Многие из них, как и я, не помнили своего имени и прошлого. Наконец, память постепенно стала возвращаться ко мне, и когда я вспомнил, что зовут меня Андре де Монбар и в Бургундии мне по праву принадлежат некоторые владения, а кроме того, я тамплиер и нахожусь в ближайшем подчинении у Гуго де Пейна, ноги сами понесли меня в Иерусалим. Там ждал меня новый удар судьбы. Я увидел, как некий самозванец руководит орденом под именем Гуго де Пейна, а когда с гневом я принялся разоблачать его, меня здорово избили и заперли в темницу, где я снова надолго утратил рассудок и целыми днями выл по-волчьи, ударяясь головой о стену. После смерти самозванца, выдававшего себя за Гуго де Пейна, новый великий магистр ордена Робер де Краон сжалился надо мной и выпустил на волю. Он даже дал мне десять безантов, которых вполне хватило, чтобы доплыть до Марселя, а из Марселя доехать до Монбара. Однако, родственники не захотели меня признать, ибо природа человеческая низменна и послушна подлым страстям. В конце концов, судьба все же улыбнулась мне — Жерар де Семюр приютил меня в своем замке и поверил всему, что я ему рассказал. Живя у него, я с горечью узнавал обо всех переменах, происходящих в ордене. Волосы зашевелились на голове у меня, когда я узнал, что власть в Тампле узурпировал страшный человек по кличке Тортюнуар Рене де Жизор, приходящийся вам, если не ошибаюсь, двоюродным дедом. Мне, с моим опытом и знаниями, нетрудно было понять, что орден Храма превратился попросту в один из филиалов секты ассасинов. Не случайно Тортюнуар отменил титул великого магистра и назвался Великим Старцем, подобно старцам ассасинов. Причем, он принадлежал к западным ассасинам, ливанским, наиболее последовательным сторонникам учения Хасана ибн ас-Саббаха. Вы знаете, что сразу после смерти этого дьявола во плоти, ассасины раскололись на восточных и западных. Так вот, восточные, с годами становятся все более безобидными и тяготеют к традиционному исламу, в то время, как западные свято чтут все постулаты первого шах-аль-сабаля Хасана, и хуже них нет никого на всем белом Свете. Это истинные слуги дьявола. Смысл их религии состоит в том, чтобы каждый ассасин, поднимаясь по ступеням совершенствования, превращался в чистого беса, которого после смерти ожидают не муки, а работа в аду, где такой, усовершенствованный до бесовского состояния человек, истязает души грешников вместе с остальными бесами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129