Разбрызгивая грязь, он подлетел к знакомой калитке.
Глазам Андрюши представилась ужасная картина: из калитки, со связанными назад руками, окруженный солдатами, шел Саша.
Андрюша соскочил с лошади и сделал было шаг к Возницыну.
– Сашенька!
Но косоглазый сержант оттолкнул его:
– Не лезь, ваше благородие!
Возницын как-то смущенно посмотрел на Андрюшу, кивнул ему головой и пошел по улице, высокий, нескладный.
Андрюша стоял, выпустив из рук поводья. Проголодавшаяся лошадь тянулась мягкими губами к молодой зеленой травке, пробившейся у забора.
V
Когда Возницына вывели со двора, он был уверен, что его ведут в Тайную Канцелярию или Сыскной Приказ у Москворецких ворот. Очевидно, кто-то донес, что Возницын притворяется безумным.
Возницын шел и соображал, чьих же рук это подлое дело.
Но Возницын ошибся – его почему-то привели в Синодальную Канцелярию.
«Может, вообще какое-нибудь недоразумение?» – обрадовался он.
В Синодальной Канцелярии их прихода не ждали. Когда они ввалились в небольшую комнату Канцелярии, лысый секретарь считывал с седым, сморщенным копиистом какую-то копию. Копиист читал по подлиннику:

«а протчего ее корпуса за женским оныя состоянием не осматривал. Архимандрит Африкан».
Секретарь в последний раз глянул на бумагу и хотел уже передать ее копиисту, но вдруг, увидев что-то, закричал:
– А для чего в одной подписал датум 2 мая, а другая промемория без датума?
Копиист только моргал глазами, даже не пытаясь оправдываться.
– Переписать заново!
Швырнув назад промеморию копиисту, лысый секретарь обернулся к вошедшим.
– Что надо? – спросил он, глядя вопросительно на всех.
– Из Тайной Канцелярии, господин секретарь, – ответил кривой сержант. – Привели колодника, капитан-поручика Возницына.
– А зачем он нам?
– Он совратился из православной веры в жидовский закон и хотел бежать за рубеж. Капитан князь Масальский велел схватить его, чтоб он не утек, и доставить вам. Дело подлежит Святейшему Синоду. Вот доношение! – ответил сержант, подавая бумагу.
Возницын слушал, не веря своим ушам.
Алена! Масальский!
Этого он не ждал.
Секретарь развернул бумагу и прочел вслух:

«Отставного капитана-поручика Александра Артемьича Возницына жены его Алены Ивановой дочери доношение…»
– Так, так, – сказал он, привычным глазом окидывая бумагу.
– Куль! – крикнул секретарь.
– Чего изволите? – вошел из передней старый, подслеповатый солдат.
– Возьми фузею! Отведешь в колодницкую избу!
Старик смотрел – перед ним стояло четверо служивых. Кого ж тут брать?
– Это косого, что ль? – кивнул он на сержанта.
– Нет, – сердито оборвал секретарь. – Исполняй, что тебе приказывают! Ступай!
Солдат, поняв, что попал впросак, поспешил уйти.
Секретарь написал расписку в приеме колодника и передал ее покрасневшему сержанту. Солдаты, стуча башмаками, выходили из Канцелярии. В дверях уже стоял с фузеей в руках старик.
– Морсочников, развяжи да обыщи, – обратился секретарь к худощавому канцеляристу, откидываясь на спинку стула.
Канцелярист сунул перо за ухо и подошел к Возницыну.
– Только нож, больше ничего в карманах нет, – сказал Морсочников, кладя на стул перед секретарем перочинный нож Возницына.
– А треуголку забыл? – напомнил секретарь.
Морсочников взял из рук Возницына треуголку.
– Ну, ваше благородие, – обратился к Возницыну лысый секретарь: – Придется вам поглядеть нашу обитель! Посиди денек-другой, поосмотрись! Я завтра займусь твоим делом и как-нибудь доложу преосвященному Вениамину.
Возницын молчал.
– Кто ж тебя кормить-то в нашей бедности будет? С женой ты ведь в ссоре! Неужто старозаконники из Немецкой слободы? – спросил секретарь, желая выведать, с кого ему придется брать посулы.
– У меня в Немецкой слободе никого нет, – буркнул Возницын.
– Подожди, авось кто-либо сыщется, кому ваше благородие дорог, – потирая руки, улыбался лысый секретарь.
По всей видимости, дело могло быть прибыльным!
«Неужели та стерва, – подумал Возницын о жене, – дозналась о Софье?»
Он даже похолодел от этой мысли.
«Только б Афонька успел добраться до Путятина!»
(Во время ареста Возницын успел шепнуть Афоньке несколько слов).
– Веди, Морсочников! Куль уже вон совсем спит, – сказал секретарь.
Морсочников пошел вперед. Возницын последовал за ним. Старик-солдат затарахтел фузеей – поспешал сзади.

* * *
Возницын шагнул через порог колодницкой избы и остановился – тяжелый, смрадный запах ударил в нос. Не было сил отойти от двери.
Глаза со свету пока-что не различали в полутьме ничего. Свет проникал в избу лишь через одно, забранное решеткой маленькое оконце. Оно светилось в противоположной стене под самым потолком.
Но через минуту глаза пригляделись. Возницын разобрал: большую часть избы занимали сплошные нары, они только немного не доходили до той стены, у которой стоял Возницын. Между нарами оставался свободный проход.
Вся небольшая, низкая изба была полным-полна колодников.
Возницын с удивлением увидел, что здесь помещаются вместе мужчины и женщины. Народ толкался в проходе, сидел и лежал всюду – на широких нарах и под ними, на заплеванном полу, черном от многолетней грязи.
На Возницына никто не обратил внимания – изба жила своей жизнью. Стоял шум, говор. Кто-то спорил, кто-то со свистом кашлял, кто-то смеялся и даже сквозь этот гам доносился чей-то храп – человек умудрился заснуть. В дальнем углу шла перебранка. Сверху, с нар, кричали:
– Мартынушка! Сынчишка ты боярский!
Снизу ему отвечали в тон:
– Погоди, доберусь до тебя – я те щеки выломаю! Я тобой потолок вытру!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109