Вскоре кто-то подошел к оконцу в частоколе воеводы и начал громко кричать:— Эй!.. Вы… Отоприте ворота!..— Позовите сюда воеводу — заячью шкурку!.. — крикнул другой. — Пусть идет на совет… Народ просит его.— Пусть даст нам коней и мечи, и мы сами прогоним половцев!— И без дружины обойдемся!Толпа росла, шум увеличивался.Людомира в испуге послала отрока к окошечку в частоколе и велела сказать, что воевода уехал на княжий двор.— Неправда! — крикнули за воротами. — Мы видели, как отсюда выходил тысяцкий Берестова. Значит, воевода дома!— Вышата не застал воеводы, — отвечал отрок из окошечка.— В таком разе мы найдем его… Если он воевода, так пусть ведет рать на половцев, а не сидит дома, словно заяц в лесу.Волна народа приближалась и становилась опасной.— Пойдем к князю! — послышались голоса.— Пойдем!— Нам не таких надо князей, которые пируют на наши куны… Мы найдем таких, которые будут отстаивать нашу жизнь и добро в открытом бою…Неисчислимая масса пешего и конного народа все увеличивалась, волновалась и шумела.Но вдруг из толпы выехал всадник и, махая собольей шапкой над головою, закричал:— Братцы, други милые, давайте разделимся! Пусть одна половина идет на княжий двор и требует от князя коней и мечи, а другая пойдет к темнице, в которой заперт князь Всеслав… Если Изяслав не хочет княжить над нами, то мы освободим Всеслава и посадим его на княжий стол. Пусть княжит и защищает нас!Речь эта, по-видимому, понравилась народу, так как, словно по мановению жезла, толпа разделилась на две половины. Одна половина двинулась за двор Брячислава через мост и ворота Святой Софии к Княжескому концу, а другая поворотила назад и отправилась к месту заключения князя Всеслава.Изяслав знал о начавшемся волнении народа, но, имея при себе дружину, не боялся киевлян и пренебрегал ими; он не ожидал, что бунт примет такой грозный характер.На всякий случай князь послал воеводу Коснячко к митрополиту Георгию с просьбою поспешить на княжеский двор и помочь усмирить народ.Едва воевода успел уехать, как перед воротами княжеского двора стал собираться народ, и вскоре уже он толпился, выл и шумел, как разъяренное море.Великокняжеский двор был обнесен таким же частоколом, как и хоромы воеводы Коснячко; фасадом он был обращен к Десятинной церкви и Бабьему Торгу, а задки его примыкали к каменным стенам Перевесища. Стоя на высоком холме неподалеку от дороги, ведшей от Боричева оврага, он казался вполне обособленным.Изяслав сидел со своею дружиною в сенях, когда услыхал какие-то дикие крики на дороге. Один из бояр выглянул через окошечко в частоколе и отскочил с испугом. Внизу и на площади вокруг Десятинной церкви собрался весь Киев.— Княже! — сказал он, задыхаясь от страха. — Народ пришел с веча!Изяслав, окруженный дружиною, вышел из сеней с намерением подойти к калитке. Ему загородил дорогу его сын Мстислав.— Не гоже тебе вести речи с бунтовщиками, — сказал он, — останься с дружиною, а я пойду к ним…— Да, останься, князь, — молвили дружинники.— Пусть Мстислав поговорит с ними! — настаивали другие.Изяслав вернулся на рундук и стал о чем-то говорить с дружинниками; по-видимому, речь шла о том, что делать с бунтовщиками. Он размахивал руками и явно выходил из себя.Мстислав выглянул через оконце в частоколе и замер на месте: весь Бабий Торг и вся площадь вплоть до церкви Святой Софии были заполнены народом, и княжеский двор казался окруженным со всех сторон.Кто-то из толпы заметил Мстислава, выдвинулся вперед и крикнул нахально:— Княжич! Половцы почти каждый день делают набеги на наш город, и никто не защищает его. Дошло до того, что никто из нас не может показаться в Предславине и на Шулавке…— А разве мой отец не ходил на половцев к Альте? — в свою очередь спросил Мстислав.— Ходить-то ходил, да проку из этого никакого. Не князь победил половцев, а они победили князя. Он вернулся домой, а они за ним следом.— Где же половцы? — с гневом спросил княжич.— С рундука не видно! — отвечали ему.— Спроси дружину! — кричали иные.— Князь держит дружину не для нас, а для дударей да плясунов, — пошутил кто-то.Мстислав побагровел.— Чего вы кричите, бараньи головы… Не вам, дубье, приказывать князьям! Не ваше это дело!— Наше, потому как он княжит у нас; когда он не будет княжить, тогда мы перестанем приказывать ему.— Пусть даст нам коней и оружие, и мы обойдемся без князя и дружины.Спор народа с Мстиславом принимал угрожающий характер, и разгневанный княжич вернулся к отцу, с которым начал о чем-то говорить, посматривая через ворота, не едет ли митрополит, чтобы успокоить чернь.Между тем мятежники, не получая никакого определенного ответа от Изяслава, оскорбляемые княжескими отроками и дружинниками, выходили из себя; они неистовствовали и напирали на ворота княжеского двора.— Дело принимает скверный оборот! — заметил князю его приближенный Чудин, всегда неразлучно при нем находившийся. — Народ остервеняется. Пошли караулить Всеслава.Изяслав посмотрел вперед и увидел новую громадную толпу, приближавшуюся к Княжескому концу.— Ну, вот и митрополит с крестом! — радостно заметил он.А народ все громче ревел:— Князь, давай коней и оружие или веди нас на половцев!Гул голосов раскатывался громом.— Плохо, князь, — сказал Чудин. — Пошли отроков в темницу и прикажи им сразить мечом Всеслава!.. Потому как он-то и есть причина всего зла.Толпа, замеченная Изяславом вдали, приближалась к воротам; впереди ехал всадник без шапки и корзна, в грязном выцветшем кафтане, с густою бородою и длинными усами; позади него — верхом на лошадях и пешим ходом — толпа народа.Изяслав еще раз взглянул в направлении всадника и толпы и вдруг нахмурился и побагровел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54