.. — прибавила она насмешливо.Мужик, присмирев, молча принялся за еду, а жена тем временем достала из сундука деньги.— На вот десять рублей, — сказала она. — Отдай их пану в задаток, а остальные снесешь завтра. Ты, главное, слушай: как только скажет пан, сколько за луг, сейчас же целуй ему руку, кланяйся в ноги и проси, чтобы он хоть рублика три уступил. Не скинет три рубля, выторгуй рубль, но до тех пор кланяйся и ему и пани, пока сколько-нибудь не уступят. Ну что, будешь помнить?— Чего тут не помнить? — ответил мужик.Он сразу перестал есть и ложкой легонько отстукивал такт, видимо, повторяя про себя наставления жены.— Ты много не раздумывай, а надевай зипун, — снова заговорила жена, — да ребят прихвати с собой.— Их-то для чего?— Для того, чтобы просили с тобой вместе, и еще для того, чтобы Ендрек мне рассказал, как ты там торговался. Теперь понял, для чего?— Холера с этими бабами! — буркнул Слимак, видя, что жена уже все заранее обдумала, а про себя добавил: «Вот чертова баба, как она все смекнет да распорядится! Сразу видно, что отец ее служил экономом».С большим трудом влез он в новенький зипун, расшитый вдоль карманов и по воротнику разноцветными шнурками, и подпоясался великолепным кожаным ремнем, шириной без малого в две ладони. Потом завязал в тряпицу десять рублей и спрятал за пазуху. Мальчики давно уже были готовы, и все втроем они направились в имение прямо по большаку.Не успели они уйти, как Слимаковой стало не по себе; она выбежала за ворота — поглядеть им вслед.Посредине дороги, засунув руки в карманы и задрав голову кверху, шел ее муж; чуть позади, слева от него — Стасек, а справа — Ендрек. Потом ей показалось, будто Ендрек стукнул по голове Стасека, вследствие чего очутился по левую руку отца, а Стасек по правую. А затем все как-то смешалось… Как будто Слимак дал подзатыльник Ендреку, после чего Стасек снова очутился слева от отца, да и Ендрек тоже шел слева, но уже по краю канавы и оттуда грозил кулаком младшему брату.— Вишь, какую забаву нашли, — усмехнулась женщина и вернулась домой стряпать обед.Пустив в ход кулаки, Слимак уладил возникшие между сыновьями недоразумения и сперва замурлыкал себе под нос, а потом запел вполголоса: При дворе не сыщешьНи храбрей, ни краше,На коне гарцует,Сабелькою машет. С минуту подумав, он снова запел, но уже протяжно: Ой, ду-ду-ду, ду-ду-ду,Завлекли меня в беду,Да в какую же беду!.. Он приумолк и вздохнул, чувствуя, что, верно, нет такой песни, которая могла бы заглушить его тревогу: что-то будет с лугом: отдаст его пан в аренду или не отдаст?Они шли как раз мимо этого луга. Слимак поглядел и даже испугался. Таким прекрасным и недоступным он показался ему сегодня. В памяти его всплыли все штрафы, которые он платил за потраву, когда помещиковым батракам удавалось захватить его скотину на лугу, вспомнились все предупреждения и угрозы пана. Какой-то тайный голос шептал — не то внутри, не то у него за спиной, — что, если б этот клочок земли был расположен подальше и вместо сена родил бы песок или сабельник, его, пожалуй, легче было бы получить в аренду. Но луг сулил слишком много выгод, чтобы не пробудить в нем самые мрачные предчувствия и сомнения.— И-и-и… чего там! — пробормотал он, сплевывая с большой виртуозностью. — Сколько раз они сами меня уговаривали арендовать его. Говорили даже, что и для меня и для них так будет лучше.Так-то оно так, но когда они навязывали ему аренду?.. Когда он сам не просил. А теперь, когда луг ему понадобился, они начнут торговаться или вовсе не отдадут.Но почему?.. А кто их знает! Потому что мужик барину, как и барин мужику, всегда сделает наперекор. Уж так оно повелось на свете.Припомнив, сколько раз он запрашивал с пана лишнее за работу или как вместе с другими мужиками спорил с помещиком насчет отмены лесной повинности, Слимак расстроился. Боже мой! А ведь как красиво разговаривал с ними пан: «Будем жить теперь в мире и, как подобает соседям, будем оказывать друг другу услуги…»А они отвечали: «Э, какие же мы соседи! Пан — это пан, а мужики — это мужики… Пану нужно бы в соседи такого же шляхтича, а нам такого же мужика…»Помещик им на это: «Смотрите, мужички, еще придете с поклоном…»Тут Гжиб от всего народа и выпалил: «Да и то приходили, ваша милость, когда хотели вы лесом распорядиться без мужицкого надзора».Смолчал шляхтич, только усами грозно задвигал, а, наверное, не забыл этих слов.«Сколько раз я говорил Гжибу, — вздохнул Слимак, — чтоб он не лаялся. Теперь за его гордость мне придется страдать».В эту минуту Ендрек швырнул камнем в какую-то птицу. Слимак оглянулся, и его грустные мысли вдруг изменили свое течение.«Но и то сказать: отчего бы ему не сдать луг в аренду? — думал он. — Пану известно, что траву частенько топчет скотина и что за ней не углядеть, хотя бы у него было вдвое больше батраков. А он, шляхтич, — ух, какой умный… Да и добрый: лучше сам потеряет, а другого не обидит… Ничего себе пан!..»Вдруг новая волна сомнений хлынула ему в сердце.«Как-никак, — думал мужик, — а ведь он понимает, что с лугом мне будет лучше, чем без луга. А ни одному пану не нравится, когда мужик хорошо живет, ведь сам-то он от этого теряет работника».Мысли снова переменились; Слимак сообразил, что за аренду можно платить не наличными, а работой.— В самом деле! — пробормотал он, повеселев. — Я могу ему сказать: «Разве я у вас не работаю или отказываюсь работать?» Другие мужики не ходят в имение, один я хожу, так неужели же для меня он пожалеет один лужок? Мало у него, что ли, лугов да и всякой другой земли?.. Я ведь как был мужик и батрак, так и буду, а он так и будет барином, хоть бы он даже подарил мне эти два морга, а не то что отдал в аренду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79