Он не шелохнулся, когда услыхал шаги приближающихся к нему людей.
Кто-то ткнул его в бок тяжёлым, подкованным сапогом и сказал грубо:
— Эй ты, хватит носом землю рыть! Подымайсь! Кому говорю?!
2
Фельдшер открыл глаза и увидел приклады винтовок, упёршихся в землю, запылённые армейские сапоги, на которые были приспущены шаровары с жёлтым лампасом. Кузнецов поднял голову. Перед ним стояли два казака. Первый, постарше, с калёным лицом, упрятанным в пушистую с сединой бороду, мохнатыми бровями и широкими скулами, глядел немного прищурившись. Лицо его было беззлобно, даже что-то детское чудилось в его вздёрнутом носе и голубых глазах, которыми он равнодушно рассматривал лежащего. Синяя рубаха, перехваченная в поясе узким сыромятным ремешком, широкими складками спускалась почти до колен. Немного поодаль стоял второй. Помоложе первого, сухощавый, он походил на цыгана смолевым цветом иссиня-чёрных вьющихся волос, смуглым лицом, агатовыми глазами и статным телом, которому было тесно в потрёпанном мундире, застёгнутом на все пуговицы. Опущенный ремень фуражки туго перехватывал подбородок, подчёркивал овал лица и придавал казаку выражение особенной собранности и удальства.
Кузнецов вскочил и забормотал, глотая от волнения и радости слова. Он торопился и захлёбывался, боясь, что его могут принять за красного. Он обернулся к тому, что был постарше, и поминутно кланялся, прижимая грязные руки к пиджаку.
— Я не красный-с… Никак нет! Я приверженность к законному правительству имею… И царствующему дому свою преданность доказывал… В русско-японскую был на фронте и ранение имел-с.
Он торопливо высморкался и, зная, что теперь его уже не убьют, попытался пошутить:
— Вы меня за красного посчитали, а я не красный! — По привычке, приобретённой за время пребывания у партизан, он повторил: — А я не красный, товарищи.
Тут он похолодел от своей обмолвки, поперхнулся, дикими глазами посмотрел на белых, криво улыбнулся и перевёл испуганный взор с одного лица на другое.
Старший медленно поднял винтовку и прикладом ударил Кузнецова в грудь.
— Товарищ нашёлся.
От боли Кузнецов чуть не лишился сознания. Но все же понял, что это может стоить ему жизни, и превозмог боль; бросился на колени, умоляюще сложил руки, не то отдаваясь на милость, не то стараясь защититься от второго удара, и закричал отчаянно, с визгом:
— Не бейте, не бейте меня, миленький!.. Ваше благородие! Я перебежчик… Я к вашему командиру — сообщить о партизанах. Я их выследил. Их можно захватить!
Урядник опустил винтовку.
— А ну, руки вверх!
Кузнецов послушно выполнил приказание.
Его обыскали. Урядник просмотрел документы, найденные в кармане пиджака, и сунул их обратно. Из брюк извлёк портсигар фельдшера. Раскрыл, понюхал папиросы, повертел портсигар в руках и, сообразив, что вещь серебряная, сунул в карман. Фельдшер перестал бормотать. Урядник глянул на него:
— Чего зенки лупишь? За вас, сволочей, кровь проливаешь, с голоду дохнешь, а за всю жизнь такого кисета не заробишь! Ты за донос-то сколько денег отхватишь? Промысел прибыльной…
Кузнецов притих; ноги у него подгибались, поднятые руки тряслись. Казак, заметив его состояние, обидно равнодушно сказал:
— Гнида. Сегодня красных продаёшь, завтра — нас… — Потом он обернулся к молодому, который молча смотрел на эту сцену: — Отведи-ка, Цыган, до ротмистра. Может, в верно с делом пришёл. Пущай доложут. Сдавать будешь — отрапортуй, что, мол, дозор урядника Картавого задержал.
Молодой неохотно козырнул и кивнул головой на дорогу. Кузнецов понял, что ему приказывают идти вперёд. Он пошёл мелкими шажками, вздымая облачка пыли косолапыми ногами. Казак взял винтовку «на ремень» и переложил в правую руку нагайку. Мерными ударами сбивая подорожники и репьи, он двинулся вслед. На фельдшера он не смотрел. У того уже отлегло от сердца; он повеселел и стал рассказывать про своё бегство. Говорил о том, как ловко он выбрал для этого момент и как удобно сейчас сделать налёт.
— Все в походе! — говорил он скороговоркой. — В селе, господин кавалер, только больные да раненые, касса и документы, имущество и несколько человек штабных. В селе засаду устроить, остальных встретить, чтобы ни один не ушёл. Все они коммунисты да комсомольцы. Не жалко!.. А раненым да больным все одно помирать…
Перебежчик оглянулся на конвоира, ожидая встретить одобрение. Но на него глянули насупленные, угрожающие глаза. Желваки на скулах конвоира напряглись. Ремешок фуражки глубоко врезался в кожу. Конвоир сказал сквозь зубы:
— П-падло!
Кузнецов не понял его. Он угодливо осклабился:
— Падаль. Совершенно правильно.
Но казак ещё более посуровел.
— Ты падло! — произнёс он громко и вдруг с размаху хлестнул фельдшера нагайкой.
Тот охнул и с ужасом посмотрел на конвоира. А чубатый шагнул к нему и ударил под вздох. Кузнецов захлебнулся. От второго удара у него что-то хрустнуло внутри. Он упал. Конвоир стал бить его ногами. Каждый удар заставлял фельдшера извиваться от боли. Цыган молчал. Это особенно пугало ветеринара. Он всхлипывал, давясь слезами, не в силах набрать воздуху для крика. Животный ужас овладел им. Он катался в пыли, чтобы избежать ударов подкованного сапога. Лес и дальние сопки завертелись в глазах.
…Какие-то конные мелькнули в степи. Казак отошёл в сторону. Сквозь слезы и грязь Кузнецов увидел его и прерывисто заговорил:
— Господин кавалер, не убивайте меня… Я старик… За что же вы меня?
Цыган крикнул:
— Ну, ты… вставай. Айда! — И, видя, что Кузнецов охает и не может подняться, опять крикнул: — Давай, давай! Али ещё хочешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206