Мы лишь тогда почуяли опасность, когда вдруг заметили, что на опушке леса среди редких деревьев, где стояла ветхая лачуга, словно бы прекратились ходьба и движение. Кто сидел, кто стоял – все застыли на месте. Шла проверка документов, и вокруг гуляющих сжималось кольцо жандармов.Как раз в это время неподалеку от разрушенного рыбацкого дома депутат беседовал с большой группой людей.В нашей лачуге собралось довольно много народа: с Гутманом и с теми, кого он привел, человек десять. Мы похолодели. Что теперь будет? Только бы жандармы не вошли в дом… Мы видели, как раскидывали на поле стога сена. Друзья ободряюще смотрели на нас: «Не бойтесь, если надо, защитим голыми руками!»Фюлёп вдруг весело вскрикнул, отозвал в сторону Гутмана и еще одного парня. Они пошептались, затем все трое захохотали.– Поговорим с товарищем депутатом, – объявил Фюлёп, взял под руку своего друга, и они вышли.Депутат успокаивал сидевших вокруг него рабочих.– Неправильно это, товарищи. Рабочие на такие репрессии могут ответить лишь одним: соблюдать порядок, не обращать внимания. Что бы мы ни устроили, так всегда. У нас может быть один ответ: соблюдать дисциплину и не слушать провокаторов.Он глубоким, звучным ораторским голосом произносил свои мудрые поучения и тем временем прислушивался к тому, как сбоку несколько парней громко спорили и шумели – чуть громче, чем полагалось при депутате парламента.– Поспорим! Поспорим! – кричали они, затем двое ударили по рукам.Полицейские вдруг увидели, что в той стороне, где, как они заметили, недавно исчез Гутман, вдруг из-за стога сена выскочили два человека в коричневой одежде и пустились бежать во весь дух.Они мчались, прыгая через канавы, через повалившийся забор, пробивали себе путь сквозь группы людей.– Это они! – почти с ужасом вскрикнул кто-то из сыщиков.Зазвучали предупредительные свистки, облава прекратилась.– Держите! Не упустите! Это они, подставьте им ногу!Но два человека продолжали бежать, и толпа перед ними расступалась, как вода, когда в нее падает камень.Жандармы и сыщики все до единого помчались вдогонку. Но у тех двух был большой выигрыш в расстоянии, они уже достигли берега Дуная. Вдруг они сбросили с себя башмаки, потом одежду и кинулись в воду. Когда преследователи добежали до реки, парни плыли в сорока – пятидесяти метрах от берега.Собралась громадная толпа. Прибыли все три начальника розыска.– Стой! – орал подполковник.– Стой!Пловцы продолжали рассекать воду, не обращая внимания на крики. Несколько полицейских принялись раздеваться, другие бежали по берегу к мосту, третьи пытались отвязать рыбачий челнок.Пловцы уже достигли середины реки. Начальник сыска выхватил револьвер.– Господин подполковник, – крикнул он, – прошу разрешения стрелять! – Оружие дрожало в его руке.Подполковник мгновение размышлял, что более опасно: упустить или взять их мертвыми?Лодку между тем отвязали, в нее сели четыре жандарма. У них не было весел, они гребли доской от сиденья. Сомнительно, чтобы они догнали беглецов, ведь тем осталось проплыть до того берега всего пятнадцать – двадцать метров.– Предупредительный выстрел! – приказал подполковник сыщику, и в то же мгновение чуть ли не из тридцати револьверов грянул залп в воздух.И тогда произошло чудо.Подполковник и его товарищи, должно быть, чувствовали себя, как пастухи в Вифлеемскую ночь, когда ангелы начали спускаться к ним с неба. Два обреченных на смерть преступника, дерзкие негодяи, которые средь бела дня вызвали на состязание по бегу лучших представителей венгерских разведывательных и вооруженных сил, услышав залп, сразу же повернули и спокойно поплыли назад.Столпившиеся на берегу сыщики стояли, раскрыв рты, а жандармы в лодке забыли, что им нужно грести. Шпик, отправившийся за ними вплавь, так наглотался воды, что чуть не захлебнулся.Парни уже были метрах в десяти от берега, когда один из них невинным мальчишеским голосом спросил:– Почему вы изволили стрелять, скажите, пожалуйста?Одеваясь на берегу, они с ангельским хладнокровием отвечали на нетерпеливые вопросы.– Пожалуйста! Вот наши документы: подмастерье токаря Шандор Фюлёп, полировщик Бела Коша. Оба рабочие вагоностроительного завода.Беспрецедентный случай! Подполковник и Тамаш Покол не смели взглянуть друг на друга.– Зачем вы сделали эту подлость? Как вы смели…– Почему подлость, простите? Это спорт. Мы поспорили.Пришел депутат, показал удостоверение.– Что произошло? Я депутат парламента!Да, да, он тоже слышал, что был какой-то спор. Как вы можете думать о преднамеренном введении в заблуждение властей? Простое мальчишество…Парней тем не менее забрали в полицию. Как позднее – уже в 1945 году – я узнал от товарища Фюлёпа, их держали там два дня и выпустили на свободу лишь после запроса депутата. Виновность их ничем доказать не могли… Товарищ Фюлёп, рассказывая, смеялся, что за эту шутку им вдоволь досталось пощечин.Пока продолжалось преследование, пока жандармы, полицейские и сыщики, принимавшие участие в облаве, старались заслужить вознаграждение, мы трое – Бела, Гутман и я – спокойно покинули опасную зону и, сделав большой крюк, как бы медленно прогуливаясь, вошли в город. Перед мостом мы расстались и вновь собрались на квартире одного нашего товарища. Оттуда мы отправились, как и предполагали, уже в сумерках. По дороге, ведущей к Чорне, встретились с несколькими друзьями, которые взялись нас проводить.Все это были рабочие, пришедшие из Рабапатоны и Эмеше, из расположенных по пути пригородов, хуторов, деревень. Двое отдали свои документы мне и Беле. У них не осталось ничего, но ребята не унывали:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98