Я все время была голодна и с большим удовольствием ела их удивительную пищу.
В один из дней, как раз перед наступлением сумерек, я услышала мужской голос, мягко зовущий меня по имени из-за дома. Я выбежала в коридор и так обрадовалась, увидев смотрителя, что чуть не запрыгала вокруг него, как собака. Не в состоянии сдержаться, я расцеловала его в обе щеки.
-- Осторожно, нибелунга! -- Он произнес это голосом и тоном Исидоро Балтасара. Я отпрянула, широко раскрыв глаза от удивления. Он подмигнул мне и добавил:
-- Не увлекайся. То, что ты узнаешь, даст тебе преимущество передо мной.
Мгновение я не знала, как реагировать на его слова. Но когда он рассмеялся и успокаивающе похлопал меня по спине, я окончательно расслабилась.
-- Как хорошо, что мы встретились, -- сказал он мягко.
-- Эго просто удивительно, что мы встретились, -- неловко улыбнулась я и спросила его, где все остальные.
-- Они вокруг, -- сказал он неопределенно. -- Сейчас они таинственны и недоступны, но присутствуют всегда.
И, заметив мою растерянность, добавил:
-- Потерпи.
-- Я знаю, что они где-то рядом, -- прошептала я. -- Они оставляют мне пищу.
Я оглянулась через плечо и призналась:
-- Но я все время голодна, этого слишком мало.
Если верить смотрителю, это естественно для пищи силы -никто никогда не получает ее достаточно. Он сказал, что готовит себе сам -- рис и бобы с толстыми ломтями мяса или курицей -- и ест один раз в день, но всегда в разное время.
Потом он повел меня к себе. Он жил позади кухни в большой комнате, беспорядочно загроможденной разрозненными скульптурами из дерева и железа. Воздух, наполненный тяжелым ароматом жасмина и эвкалипта, с трудом проникал сюда из-за плотно задернутых занавесок. Смотритель спал на раскладной койке, которую держал сложенной в кладовке, когда не пользовался ею, и ел за маленьким, с тонкими ножками, столиком старинной английской работы.
Он признался, что, как и таинственные женщины, не выносит распорядка. Ему было все равно -- день на дворе или ночь, утро или полдень. Он подметал дворики и сгребал листья на поляне, когда чувствовал, что ему хочется это делать; были ли в это время цветы или листья на земле -- не имело значения.
Следующие несколько дней я провела отвратительно, пытаясь приспособиться к этому, казалось, беспорядочному образу жизни. Скорее вынужденно, чем из желания быть полезной, я помогала смотрителю в его работе по дому. Кроме того, я неизменно получала приглашение разделить с ним трапезу. Блюда были так же изысканны, как и его общество.
Я была уверена, что на самом деле он больше чем просто смотритель, и делала все возможное, чтобы своими расспросами застать его врасплох. Бесполезный прием, -- я никогда не получала нужных ответов.
-- Откуда ты? -- внезапно спросила я его за столом в один из дней. Он оторвал глаза от тарелки и с таким видом, будто ждал этого вопроса, покорно показал на горы на востоке, выглядевшие как картина за распахнутым окном.
-- С гор Бакатете? -- голос выдавал мое недоверие. -- Но ведь ты не индеец.
-- Мне кажется, только нагваль Мариано Аурелиано, Делия и Хенаро Флорес -- индейцы, -- заметила я смущенно. И, ободренная выражением удивления и интереса, появившимся на его лице, добавила, что, по-моему, Эсперанса вообще находится выше расовых отличий.
Перегнувшись через стол, я таинственным тоном поведала ему то, о чем уже говорила Флоринде:
-- Эсперанса родилась не как человек, она была создана силами тьмы. Она -- настоящий дьявол.
Откинувшись на спинку своего стула, смотритель весело воскликнул:
-- А что ты можешь сказать насчет Флоринды? Ты знаешь, что она француженка? Точнее, ее родители были французы. Они вышли из тех семей, что приехали в Мексику с Максимилианом и Шарлоттой.
-- Она очень красива, -- ответила я негромко, пытаясь вспомнить, когда именно в девятнадцатом веке Наполеон отправил в Мексику австрийского принца.
-- Ты еще не видела ее совсем разодетой, -- оживился смотритель. -- Она -- нечто особенное. Возраст не имеет для нее никакого значения.
-- Кармела говорила мне, что я похожа на Флоринду, -сказала я, в порыве тщеславия выдавая желаемое за действительное.
Не в силах удержаться от смеха, смотритель вскочил со стула.
-- Ну и денек, -- произнес он без всякого выражения, будто его нисколько не заботило, как эти слова будут восприняты.
Задетая этим равнодушным замечанием, я следила за ним с плохо скрываемым раздражением. Затем, стремясь сменить тему, спросила о нагвале Мариано Аурелиано:
-- Откуда он на самом деле появился?
-- Кто знает, откуда появляются нагвали? -- проворчал смотритель, подходя к окну.
Он долго молчал, пристально глядя на горы, видневшиеся вдали, затем снова повернулся ко мне и сказал:
-- Некоторые говорят, что нагвали сами поднимаются из преисподней. Я верю этому. Другие говорят, что нагвали -совсем не люди.
Он снова замолчал, и я удивилась долгой паузе, которая опять повторилась. Словно уловив мое нетерпение, он подошел и сел рядом.
-- Если хочешь знать, я думаю, что нагвали -- сверхлюди. В этом кроется причина того, что они знают все о человеческой природе. Нагваля невозможно обмануть. Они видят тебя насквозь. Они видят насквозь все что угодно. Они могут смотреть сквозь пространство на другие миры в нашем мире и за его пределами.
Я беспокойно заерзала на стуле, не зная, как остановить его. Я уже жалела о том, что начала этот разговор. У меня не осталось ни малейшего сомнения в его безумии.
-- Я не безумец: -- Он так неожиданно откликнулся на мои мысли, что я громко вскрикнула. -- Я просто говорю то, о чем ты никогда раньше не слышала, вот и все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115