Ритими продолжала рассказывать о том, что сексуальноактивные мужчины получают мало проку от принятия эпены и призывания духов. Мужские духи, поясняла она, не имеют чувства собственности. Они вполне довольны тем, что мужчины принимают эпену до и после охоты или сражения.
– В качестве мужа я предпочитаю хорошего охотника и воина – хорошему шапори, – призналась она. – Шапори не очень любят женщин.
– А Ирамамове? – спросила я. – Он безусловно великий шапори, но у него две жены.
– О-оох, ты по-прежнему ничего не понимаешь. Я же все тебе уже объяснила, – смеялась Ритими. – Ирамамове не слишком часто спит со своими женами. С ними обычно спит его младший брат, у которого нет своей жены.
Ритими посмотрела вокруг, проверяя, не подслушивают ли нас.
– Разве ты не заметила, что Ирамамове часто уходит в лес? Я кивнула: – Но то же делают и другие.
– То же делают и женщины, – проговорила Ритими, передразнивая мое произношение.
У меня были трудности при имитировании особого носового тона Итикотери, который, возможно, появился в результате того, что у них во рту постоянно находился табачный шарик.
– Я не это имела в виду, – сказала она. – Ирамамове уходит в лес, чтобы найти то, что ищут великие шапори.
– Что же? – Силу, чтобы путешествовать в Дом Грома. Силу, чтобы отправиться к Солнцу и возвратиться живым.
– Я видела, что в лесу Ирамамове занимается любовью с женщиной, – призналась я. Ритими тихо смеялась.
– Я открою тебе один очень важный секрет, – прошептала она. – Ирамамове спит с женщинами так, как это делают шапори. Он берет у женщин силу, а взамен ничего не дает.
– А ты спала с ним? Ритими кивнула. Я долго просила ее рассказывать дальше, но она отказалась.
Неделей позже мать Шорове, его сестры, тетки и кузины начали причитать в своих хижинах.
– Старый человек, – плакала мать, – у моего сына больше нет силы. Ты хочешь убить его голодом? Ты хочешь, чтобы он умер от недостатка сна? Тебе пора оставить его в покое.
Старый шапори не обращал внимания на их крики. На следующее утро Ирамамове принял эпену и танцевал перед хижиной своего сына. Его движения чередовались: он то прыгал высоко в воздух, то, ползая на четвереньках, имитировал воинственное рычание ягуара. Внезапно он остановился. Он сел на землю, а глаза его сфокусировались на одной точке, где-то далеко впереди.
– Женщины, женщины, не отчаивайтесь, – выкрикнул он громким носовым голосом. – Еще несколько дней Шорове должен оставаться без пищи. Даже если он выглядит слабым и его движения вялы, и он стонет во сне, он не умрет.
Встав, Ирамамове подошел к Пуривариве и попросил его вдуть еще немного эпены в его голову. Потом он вернулся на то самое место, где сидел раньше.
– Слушай внимательно, – посоветовала Ритими. – Ирамамове один из тех немногих шапори, которые путешествовали к Солнцу во время посвящения. Он сопровождает других в их первом путешествии. У него два голоса. Тот, который ты уже слышала, это его собственный; другой – голос его хекуры.
Сейчас слова Ирамамове исходили из глубины его груди; звуки заклинаний падали на собравшихся у хижин замерших людей, как камни, грохочущие в ущелье. Жизнь в шабоно замерла в торжественном ожидании. Глаза людей сверкали. Они ждали, что скажет хекура Ирамамове, что произойдет дальше в мистерии посвящения.
– Мой сын побывал в глубинах земли и горел в жарком огне ее безмолвных пещер, – произнес грохочущий голос хекуры Ирамамове. – Ведомый глазами хекуры, он прошел через пелену тьмы, через реки и горы. Они научили его песням птиц, рыб, змей, пауков, обезьян и ягуаров.
– Он силен, хотя его глаза и щеки впали. Те, кто спускался в молчаливые горящие пещеры, те, кто прошел по ту сторону лесного тумана, возвратятся. И в их теле будет хекура. Именно она приведет их к Солнцу, к светящимся хижинам моих братьев и сестер, хекур неба.
– Женщины, женщины, не зовите его по имени. Позвольте ему идти. Дайте ему оторваться от матери и сестер, чтобы достичь мира света, который требует еще больше силы, чем мир тьмы.
Очарованная, я слушала голос Ирамамове. Никто не говорил, никто не двигался, все лишь смотрели на фигуру шамана, неподвижно сидящего перед хижиной своего сына. После каждой паузы его голос достигал наивысшей степени глубины.
– Женщины, женщины, не отчаивайтесь. На пути он встретит тех, кто прошел через долгие ночи тумана. Он встретит тех, кто не вернулся обратно. Он встретит тех, кто не дрогнул от страха и прошел этот путь до конца. Он встретит тех, чьи тела сожжены и убиты, тех, чьи кости hp вернулись к своему народу и сохнут на солнце. Он встретит тех, кто не прошел облака, направляясь к Солнцу.
– Женщины, женщины, не нарушайте его равновесие. Мой сын достигает конца своего путешествия. Не смотрите на его потемневшее лицо. Не смотрите в его впавшие глаза, в них нет света. С сегодняшнего дня ему предопределено быть одному.
Ирамамове поднялся. Вместе с Пуривариве он вошел в хижину Шорове, где они провели остаток ночи, взывая к хекурам.
Через несколько дней молодые мужчины, ухаживавшие за Шорове долгие недели посвящения, вымыли его теплой водой и растерли ароматными листьями. Потом Шорове раскрасил тело смесью угля и оното – волнистыми линиями от головы вдоль щек к плечам и дальше кругами до колен.
Шорове ненадолго остановился в центре шабоно. Его глаза печально сияли из глубоких впадин, наполненные невыразимой грустью, как будто он только сейчас понял, что он больше не человек, а лишь тень. В нем ощущалась особая сила, которой не было раньше, как будто груз его новых знаний и опыта был больше, чем память о прошлом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87