Горст, которому уже нечего было терять, самолично поднес ей чашку чая. Он даже вздумал предложить ей папиросу. Но адвокат Бук остановил его:— Всему есть предел. Во всяком случае, — обратился он к Бальриху, неподвижно стоявшему за спиной сестры, — доступа сюда вы уже добились.— И вы думаете, никто возражать не будет? — спросила Лени, повернувшись к нему через плечо, на котором лежала белокурая прядь ее волос.— Теперь мы займем оборонительную позицию, — заметил Бук.— Бесполезно, — ответила Лени.Но по другой лестнице уже поднимался кто-то и мелькнуло острие военной каски. Блистая пестротой мундира, появился генерал фон Попп и, под прикрытием его широких, подбитых ватой плеч, — сам глава семьи.— Ого! — воскликнул Геслинг. — Да тут, кажется, маскарад?— В этом ты, мой друг, — Густа величественно кивнула мужу, а затем генералу, — в этом вы, ваше превосходительство, разберетесь лучше, чем хозяйка дома, которая все еще придерживается старомодных привычек и старается содержать свой дом в чистоте.— И марать чужие дома, — резко ответил Бальрих, уставившись на Горста.Главный директор сделал вид, будто только сейчас узнал своего рабочего.— Вот как! — воскликнул он надменно. — Так это он! — И, презрительно усмехаясь, обратился к генералу: — Он хочет, видите ли, изгнать меня отсюда. Понимаете, ваше превосходительство?.. Вон из Гаузенфельда, из виллы «Вершина»! А мне предоставляется право собирать тряпье.— Забавный чудак, — ответил генерал сухо и отрывисто, словно щелкал орехи.— Пока что он учится на мои деньги, — продолжал тем же презрительным тоном главный директор, — а потом отдаст меня под суд.— Ну и понятия у этих людей, — заметила Густа. — А все от безбожия, — добавила она и отвернулась.Клоцше, жених Гретхен, в знак своего полного согласия с ней тоже повернулся к Бальриху спиной.— Ну, ты, при таком животе, — вяло протянула Гретхен, рассматривая живот жениха, — ты-то уж, конечно, не вольнодумец ни в каком смысле. — Клоцше мог только догадываться, на что она намекает.Генерал, выпучив налитые кровью глаза, сначала окинул взглядом богатое семейство, затем посмотрел на пролетария и, наконец, безучастно спросил:— Что он, собственно, воображает, этот чудак?И, пожалуй, лишь только его племянница Анклам заявила, что она-то отлично понимает, в чем дело.— Я не требую ничего незаконного, — решительно ответил Бальрих.Но тут Геслинга прорвало.— Нет! — заревел он. — Это восхитительно! Угрожать священной собственности! — От его величия не осталось и следа, глаза забегали, как бы ища свидетелей, и остановились на генерале. — Священной собственности, на которой зиждется все государство!— В данном случае она присвоена незаконно, — возразил Бальрих.— Презабавный чудак! А в армии он служил? — спросил генерал.Геслинг был так взбешен, что даже позволил себе прервать высокого гостя.— Меня не интересует причина, — заревел он в бешенстве, — по которой этот человек спятил!— Еще бы, — заметила Лени своим чистым, звонким голоском, покачиваясь при этом на стуле.— В сумасшедшем доме он уже побывал! — снова завопил Геслинг.— А вы еще нет. Но ведь и ожидание этого события прекрасно, — четко проговорила Лени.Горст и адвокат Бук настойчиво уговаривали ее быть сдержаннее. А с порога ей самозабвенно улыбался юный Ганс. Густа негодующе передергивала лопатками, между тем как Гретхен, забыв о своем Клоцше и его масленых глазах, словно зачарованная, смотрела на Лени.Геслинг было снова завопил, но вдруг осекся и упавшим голосом проговорил:— Меня не интересуют его тайны. Я выгоню его вон, и все!— Нет, вы не выгоните меня, — заявил Бальрих, показав ослепительно белые зубы, — потому что вам хочется узнать больше, чем вам доносят ваши шпики.Геслинг, задыхаясь, уставился на него.— Вы уже заболели оттого, что не знаете главного. Но я не хочу, чтобы вы болели из-за меня, хотя и решили объявить меня сумасшедшим, — продолжал Бальрих.Он колебался всего один миг, затем сунул руку в карман и протянул Геслингу листок бумаги.И пока Геслинг читал, Бальрих не сводил с него угрюмого взгляда. Между тем фон Попп обратился к собравшимся:— Вы, штатские, прямо чудаки! Это же бунт! Тут надо стукнуть железным кулаком!Крафт сейчас же перешел в атаку. Он весь побагровел и злобно ударил по столу среди чайных чашек. Чайные чашки слегка звякнули, а Крафт снова обмяк от столь великого усилия.Главный директор снял золотое пенсне.— Возьмите, спрячьте ваше сокровище, — сказал он, сделав быстрый отстраняющий жест. — Письмо, конечно, подложное.— Ничего другого вы и сказать не могли!— Фальшивка! Гнусность! — Геслинг пытался овладеть собой. — Если бы даже его признали подлинным, ведь я же всегда могу доказать, что автор этого письма был моим личным врагом. Об этом вы не подумали? — И он повернулся к зятю: — И ты это подтвердишь. Я свалил твоего отца и испортил ему карьеру, поэтому он стал моим врагом.— Против такой аргументации нечего возразить, — спокойно сказал адвокат.— Пойдем отсюда! — обратился Ганс к матери, но она, уронив голову на руки, сидела неподвижно.— Вы слышите? — снова заговорил Геслинг. — Свыше тридцати лет назад старик Бук якобы написал некоему Геллерту, что мой отец — вы понимаете, — повернулся он к генералу, — подтверждает получение капитала, будто бы вложенного этим Геллертом в наше предприятие. Ха-ха! Не правда ли, смешно?Однако генерал фон Попп не находил в этом ничего смешного. Он попросил письмо, пробежал его и спросил строгим голосом:— А если это правда?— Вы что… — Геслинг поправился: — Вы шутите, ваше превосходительство… — Он насмешливо улыбнулся, стараясь скрыть беспокойство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63