— Да, кажется, полковник, и твоя мать из казачьего рода, да и отец твой, подстароста, царство ему небесное, не чуждался наших людей. Яцко Острянин частенько вспоминал твою матушку. Жива ли еще она?
— Недавно заезжал Григорий, говорил, что еще жива, — с достоинством ответил Богдан, воспринявший намек на благожелательное отношение его семьи к казакам как упрек себе. — Очевидно, кошевому известно, что я тоже являюсь старшиной казачьего полка…
— Ну да, конечно. Знаем, старшина чигиринского реестрового казачества… Поторопимся, братья. Нас там уже ждут, — не унимался кошевой, снова уколов Богдана королевским реестром.
Когда Богдан вошел в многотысячную толпу казаков, он как-то даже оробел. На лесной поляне несколько тысяч казаков окружили возвышение для старшин, сооруженное из повозок. Тесаные доски, лежавшие на возах, были покрыты ряднами, а посередине был разостлан большой турецкий ковер для казацких старшин. Знамена, боевые клейноды запорожских полков, свидетельствовавшие о их боевых заслугах, в два ряда торчали с обеих сторон возвышения, олицетворяя бессмертную славу победоносных украинских войск.
Кошевой взял под руку Богдана, кивнул головой Золотаренко и повел их к помосту. Там уже ждали кошевого, и ему навстречу вышли несколько старшин.
Богдан почувствовал, каким огромным уважением пользовались у казаков их старшины. Уважение к кошевому как бы возвышало и его в глазах казаков. Кошевой, словно своего сына, выводил его на широкую дорогу казацкой судьбы.
— Вчера ночью мы проводили страшного для королевской шляхты мятежного казака Кривоноса, — наклонившись к уху Богдана, тихо, словно на исповеди, прошептал кошевой. — Сколько пришлось пережить человеку!.. Его сопровождают молодые казаки во главе с Джеджалием и Богуном. Они проведут его под самым носом у Потоцкого!.. А сегодня с Азова прискакал полковник, готовим подмогу донским казакам. Да еще и московский посол…
— Слух был и у нас, — заговорил посол московского царя, обращаясь к Хмельницкому. — Проведали и мы о пленнике басурманском, о тебе, Хмельницкий. Бают, и обасурманился, слышь… Да кто из нас не обасурманится спасения ради!
— Очевидно, и брата царского посла тоже не миновала злая судьба? — спросил Богдан.
— Вестимо, а то как же! Аллагу акбар, душа моя, брат полковник. Не обасурманившись, небось гнил бы там, на земле турецкой. Почитай, более десятка годков я у них промытарился.
Кошевой атаман отошел от стоявших на помосте старшин, резко поднял вверх свою булаву. Гомон и шум тысячеголосой толпы мгновенно утих, словно оборвался.
Богдану бросилась в глаза пестрота казацкой толпы, цвет и форма одежды которой были самыми разнообразными. Большинство из казаков получили боевую закалку в сражениях за Дунаем, на землях Чехии и Австрии. Об этом можно было судить по вооружению казаков. Наряду с турецкими саблями за поясами у многих торчали венские пистоли. Некоторые казаки держали в руках даже французские мушкеты, немецкие самопалы. И эти благородные воины потерпели позорное поражение в боях у Кумейковских озер! Сколько казаков после этого сражения вынуждены были уйти за пределы русской границы, за Дон, на вольные поселения, преградив турецко-татарским захватчикам путь на Русь. Так поступил и поседевший в боях, прославленный казак Яцко Острянин!..
— Братья казаки! — воскликнул кошевой, торжественно подняв булаву вверх и тут же опустив ее вниз. — Собрались мы на этот запорожский Круг, чтобы сообща решить наши неотложные дела. Мы не какое-то разгромленное войско, существующее по воле и милости нынешних победителей, а крепнущая, несокрушимая сила нашего народа, стерегущая его свободу!.. Сегодня мы выслушаем нашего казацкого атамана Юхима Беду, который прибыл из Азова. Потом выслушаем посла московского царя, товарища и брата нашего Григория Андреевича, сына Конашева. Пусть еще раз поведает казачьему Кругу о подарках, которые он привез из Москвы, от его светлости царя, на одиннадцати подводах. Об этом пускай лучше сам расскажет. Согласны ли, братья казаки, начать с приветствия посла московского царя?
— Согласны!
— Приветствуем, слава!..
Кошевой снова взмахнул булавой, и все умолкли. Даже казаки, стоявшие далеко от центра Круга, которым передавали слова кошевого, тоже утихли. Кошевой повернулся, взмахнул опущенной вниз булавой, пригласил послов выйти вперед. Конашев пригладил густую седую бороду, для приличия по обычаю пропустил свою свиту, потом решительно вышел вперед. Полы его расстегнутого шелкового кафтана развевались, как и борода. Под кафтаном за поясом и у него торчал инкрустированный серебром пистоль.
— Сразу видно, царской службы человек! — говорили стоявшие впереди казаки.
И эти слова передавались из уст в уста, славя великую Русь, близкий по вере и крови народ!..
9
— Братья казаки, днепровские воины православной матери Окрайны! — воскликнул Конашев, взмахнув бородой, как метелкой. — Царское вам слово привета и милостивые гостинцы от его величества, от братского народа русского. Да велел его величество благодарить запорожцев за службу добрую сторожевую от басурманов турецких, от крымских напастников людоловов. Разорение от них и смертная тревога людям православной державы… И велел его величество через стольника и воеводу своего Григория Пушкина, чтобы и азовское сидение прекратить, коли что…
— Как это прекратить, коли за этот Азов столько полегло донских и запорожских казаков? — выкрикнул старшина, выходя вперед.
Богдан оглянулся и увидел Юхима Беду, загорелого и поджарого, как тарань, но такого разъяренного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183