законами государства, запрещающими контрабандную торговлю, законами войны, которой занят султан и вся страна, своей семьей, постоянно подвергающейся опасности. Но нельзя потерять доверие патриарха, на котором держится его «дело», пренебрегать таким доверием он не имеет права. И не будет!— Ай-вай! — вдруг испуганно воскликнул он, невольно посмотрев в открытое море.Две военные галеры Галилы-паши, освещенные солнцем, четко вырисовывались на гребнях волн. Не было сомнения, что на галерах тоже заметили баркас с янычарами, упорно пробивавшийся к болгарскому берегу. Обе галеры на вздутых парусах неслись вместе с волнами прямо к берегу, держа курс на баркас контрабандиста.Турок не растерялся, а спокойно обдумывал, как спастись. Его возглас услышали все, кто сидел на веслах. Даже Богдан проснулся от его тревожного крика. Он вмиг оценил обстановку. Только спросил:— Что будешь делать, бай-ота? — И еще энергичнее налег на весла.— Скорее к берегу! В лесу, в кустах спрятаться, словно ветром вас опрокинуло в бездну морскую! — приказывал контрабандист, направляя баркас к берегу.Совсем недавно они обогнули эти скалистые берега. Теперь снова возвратились к ним. Впереди виднелась прибрежная песчаная коса, на которой торчали огромные каменные глыбы, будто нарочито разбросанные по ней. Зеленовато-коричневые водоросли раскачивались на волнах, сдерживаемых отмелью.— За борт, грести к берегу! — приказал контрабандист, воспользовавшись моментом, когда обе военные галеры скрылись за высокими гребнями волн.Беглецам не надо было повторять приказание. Как один бросили весла и выпрыгнули за борт, погружаясь в воду. Сам контрабандист тоже прыгнул в море, но не покинул своего баркаса, а стал топить его.Когда-то, еще в Чигирине, Богдан по-мальчишески учился плавать в Тясьмине. Плавал, опираясь ногами о песчаное дно реки. Тогда ему казалось, что он умеет плавать. Но когда это было!..Море, точно мачеха неродного ребенка в купели, схватило баркас в свои объятия, заливая его, раскачивая на пенистых гребнях. К счастью Богдана, когда он уже начал захлебываться, его ноги вдруг коснулись песчаного с галькой дна, стали скользить по замшелым камням. И все же он продвигался к берегу. Ему помогали набегавшие волны, которые порой хотя и сбивали с ног, но и подгоняли к берегу.Вскоре Богдан уже твердо стоял на ногах и быстро брел к зарослям ивняка и камыша. Обернувшись, он подумал: а где же товарищи? Слева от себя заметил Назруллу, на карачках выбиравшегося из воды. Вдали точками мелькали головы других. Ни баркаса, ни его хозяина Богдан уже не видел… Только военные галеры быстрее стали приближаться к крутому берегу, где только что высадились беглецы. 6 Густой лозняк и камыш, среди которых вился ручеек. Стремительный, прозрачный ручеек пресной воды!— Хмель-ака может напиться. Хорошая проточная вода… — предложил Богдану Назрулла, высунув голову из камыша.— А остальные где? — спросил Богдан. — Может быть, им надо помочь? Отвлечь от них погоню, приняв удар на себя.Назрулла напряженно стал прислушиваться, всматриваясь в густые заросли лозняка и камыша. Грохочущий шум моря заглушал всякие звуки. Даже шум леса терялся в морском клекоте.— Это они отвлекли на себя моряков Галилы-паши, побежав вдоль крутого лесистого берега.— Сами спасаются, или хотят отвлечь врагов от нас? — вслух рассуждал Богдан.— Один аллах ведает о том. Возможно, и то и другое. Теперь мы находимся на болгарской земле. Они ваши единоверцы, христиане. Могут помочь…Когда Богдан наклонился над ручейком, чтобы напиться, он вдруг вспомнил Чигирин и свою неограниченную свободу на родной земле… Ручеек был неглубокий, воды в нем едва доставало до колен, пришлось нагнуться, чтобы напиться. Наслаждаясь этой живительной ключевой водой, Богдан вдруг услышал отдаленные голоса. Значит, преследователи тоже высадились на берег. Теперь они будут рыскать по всему побережью, прощупывать каждый кустик на этом мысе со спасительным ручейком.— Надо бежать, Назрулла-ака! Слышишь? Нас здесь перестреляют, как селезней!— В лесу не лучше, Хмель-ака. Может, не заметят…— Все же бежим в лес! Там свобода или смерть. А тут… снова неволя. Айда в лес!..Брели по ручейку, скользя по обросшим мхом камням. На суше реже попадались кусты лозняка. Огромные каменные глыбы, отшлифованные неугомонными бурными волнами, теперь были покрыты зеленой кожей — мхом. Повыше виднелись ракиты с потрескавшейся корой, а еще дальше — сосны и вековые дубы. Спрятаться за дубом можно и троим, но там погоне легче обнаружить их.А крики, долетавшие с берега, становились все громче. Окинув взглядом прибрежную рощу, Богдан повернул влево, где, как ему казалось, лес был гуще. Но как раз оттуда и доносились к ним голоса.Вдруг в кустах они неожиданно натолкнулись на двух болгар-рыбаков, которые тоже бежали от моря в лес. Старший из них, видимо отец, остановился, замахнувшись веслом.— Погодите, болгаре! — воскликнул Богдан на их родном языке. — Мы тоже беглецы, а не янычары. Это нас преследуют турки…Болгарин про себя повторил слова Богдана: «Погодите, болгаре!» Затем опустил весло, мальчика десяти — двенадцати лет прижал к себе.— Беглецы, а не янычары, — повторил он, скорее убеждая себя, чем спрашивая.— Я невольник, украинский казак. А это… мой побратим Назрулла. Он турок, но тоже… Не янычары мы, медальоном патриарха клянусь!.. — поторопился Богдан.Болгарин поверил, и на лице у него заиграла улыбка. Он отдал сыну весло и стал прислушиваться к отдаленным голосам.— Беглецы? — переспросил, о чем-то думая. Потом взял Богдана за мокрый рукав и потащил в ту же сторону, откуда они с Назруллой бежали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144