Она была по-прежнему закрыта.
– Тебе не кажется, что Дженни лучше увезти из Ирана? – тихо спросил Петтикин. – Дело, похоже, действительно пахнет керосином.
– Черт, да она не уедет. Я уж ей раз пятьдесят говорил, просил ее раз пятьдесят, но она упряма как мул, дьявол меня возьми, как твоя Клэр, – так же тихо ответил Мак-Айвер. – Черт, она просто улыбается и говорит: «Когда ты уедешь, тогда и я уеду». – Он допил свой виски, бросил взгляд на дверь и торопливо налил себе еще. Покрепче. – Чарли, вот ты бы с ней поговорил. Тебя она послу…
– Как же, послушает, черта с два.
– Ты прав. Эти женщины, черт побери, такое, черт побери, упрямство. Все они, черт побери, одинаковы. – Они рассмеялись.
Помолчав, Петтикин спросил:
– Как там Шахразада?
Мак-Айвер на мгновение задумался.
– Том Локарт счастливчик.
– Почему она не уехала вместе с ним в отпуск и не осталась в Англии, пока ситуация в Иране не уляжется?
– Куда она поедет? У нее там ни родственников, ни друзей. Она хотела, чтобы он побыл с детьми, Рождество там, и все такое. Она говорила, у нее было такое чувство, что если она поедет, она там только все взбаламутит и будет всем мешать. Дердра Локарт все еще злится из-за развода, да и потом у Шахразады здесь семья, а ты знаешь, что такое семья для иранцев. Она не поедет, пока Том не уедет, да и тогда, не знаю, поедет ли. Что до Тома, если бы я попытался его перевести, он бы ушел из компании, я думаю. Он останется здесь навсегда. Как и ты. – Мак-Айвер улыбнулся. – Ты вот тут чего торчишь?
– Лучшее место работы, которое у меня было в жизни, когда жизнь тут шла нормально. Летать могу сколько хочу, зимой лыжи, летом парус… Но давай смотреть правде в глаза, Мак, Клэр здешнюю жизнь не выносила. Годами она проводила в Англии больше времени, чем здесь, чтобы быть поближе к Джейсону и Беатрис, ее собственной семье, нашей внучке. По крайней мере, расстались мы мирно. Пилотом вертолетов жениться вообще не следует, если уж на то пошло, слишком много приходится кочевать с места на место. Я родился, чтобы жить на чужбине, таким и умру. Не хочу возвращаться в Кейптаун – я и города-то этого толком не знаю – и терпеть не могу эти проклятые английские зимы. – В полутьме он сделал глоток пива из своего бокала. – Иншаллах, – произнес он с непреложностью. – Если будет на то воля Аллаха. – Эта мысль доставила ему удовольствие.
Телефон внезапно затрезвонил, заставив их обоих вздрогнуть. Уже много месяцев телефонная связь работала с перебоями – последние несколько недель она вообще сделалась невозможной и почти отсутствовала: линии накладывались одна на другую, номера соединялись не те, гудок в трубке пропадал, потом без всякой видимой причины все вдруг начинало работать, это длилось день или час, затем так же необъяснимо телефон замолкал, будто накрытый саваном.
– Ставлю пять фунтов, что это по оплате счетов звонят, – сказал Петтикин, улыбаясь Дженни, которая вышла из кухни, как и они, пораженная звуком телефонного звонка.
– Это что за пари, Чарли! – Банки бастовали и были закрыты вот уже два месяца в ответ на призыв Хомейни к всеобщей забастовке, поэтому никто – ни отдельные лица, ни компании, ни даже правительство – не мог раздобыть наличные, а большинство иранцев расплачивались именно наличными, а не чеками.
Мак-Айвер снял трубку, не зная, чего ему ожидать. Или кого.
– Алло?
– Боже милосердный, эта чертова штука работает, – произнес голос в трубке. – Дункан, ты меня слышишь?
– Да-да, слышу. Еле-еле. Кто это?
– Талбот, Джордж Талбот из Британского посольства. Извини, старина, но, боюсь, из унитаза поперло вовсю. Хомейни назначил Мехди Базаргана премьер-министром и призвал Бахтияра уйти в отставку, пока не поздно. На улицах Тегерана прямо сейчас собралось около миллиона человек, и у всех чешутся кулаки. Мы слышали, на базе Дошан-Таппех взбунтовались летчики, и Бахтияр сказал, если они не утихомирятся, он вызывает «бессмертных». – «Бессмертными» называли элитные подразделения фанатично преданной шаху Имперской гвардии. – Правительство ее величества, вместе с американским, канадским и всеми остальными, советует всем иностранцам, пребывание которых в Иране не является необходимым, немедленно покинуть страну…
Мак-Айвер постарался, чтобы его лицо не выдало шока, который он испытал. Прикрыв трубку рукой, он беззвучно зашевелил губами, повернувшись к остальным:
– Талбот из посольства.
– Вчера американец из «ЭксТекс Ойл» и иранский чиновник-нефтяник попали в засаду и были убиты «неизвестными вооруженными лицами» на юго-востоке страны, недалеко от Ахваза, – сердце Мак-Айвера опять провалилось куда-то. – …Вы ведь все еще работаете в тех краях, да?
– Рядом с теми местами, в Бендер-Деламе на побережье, – ответил Мак-Айвер все тем же ровным голосом.
– Сколько британских подданных у тебя здесь, исключая членов семьи?
Мак-Айвер на мгновение задумался.
– Сорок пять. Из общего контингента в шестьдесят семь человек, это двадцать шесть пилотов, тридцать шесть механиков/инженеров, пять человек административного персонала – для нас это состав близкий к минимальному.
– А остальные кто?
– Четыре американца, три немца, два француза и один финн – все пилоты. Два механика-американца. Но мы готовы рассматривать их как британцев, если понадобится.
– Члены семей?
– Четыре человека, все жены, детей нет. Остальных мы вывезли три недели назад. Дженни пока еще здесь, одна американка в Ковиссе и две иранки.
– Иранских жен лучше завтра же доставить в их посольства. Вместе со свидетельствами о браке. Они в Тегеране?
– Одна – да, другая в Тебризе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46