Лучше, чем дамасская сталь. Что этот негодяй делает теперь?
– Просто наблюдает за нами. Его лук сейчас за спиной, – Блэксорн передернул плечами. – Я ненавижу этих негодяев даже больше, чем испанцев.
Родригес опять рассмеялся, не переставая грести.
– Если говорить правду, у меня от них моча свертывается! Но если ты хочешь быстро разбогатеть, ты должен сотрудничать с ними, потому что они владеют всем. Ты уверен, что у тебя все нормально?
– Да, спасибо. Что ты говоришь? Самураи владеют всем?
– Да, вся страна разделена на касты, как в Индии. Самураи наверху, крестьяне следующие по важности, – Родригес сплюнул за борт. – Только крестьяне могут владеть землей. Понимаешь? Но самурай владеет всем, что тот получает. Они владеют всем рисом – это единственный важный вид сельскохозяйственной продукции – и отдают часть обратно крестьянам. Только самураю позволяется носить оружие. Для любого, кроме самурая, напасть на другого самурая – преступление, наказуемое немедленной смертью. И каждый, кто видит такое преступление и не сообщает о нем сразу же, тоже отвечает за него вместе с женами и даже детьми. Вся семья приговаривается к смерти, если кто-то не донес. Клянусь Мадонной, они все сатанинское отродье, эти самураи! Я видел детей, изрубленных в котлетный фарш. – Родригес откашлялся и сплюнул за борт. – Даже при этом, если ты знаешь пару таких вещей, это место – небо на земле. – Он оглянулся на галеру, чтобы видеть, что там происходит, потом ухмыльнулся. – Ну, англичанин, ничего себе прогулочка по гавани на лодке, да?
Блэксорн засмеялся. Годы слетели с него, когда он стал ощущать близкое колебание волн, запах морской соли, чаек, кричащих и играющих над ним, чувство свободы, чувство надежной земли после долгого отсутствия.
– Я думал, ты не хочешь помочь мне попасть на «Эразмус»!
– Ох, и зануды эти англичане. Никакого терпения. Слушай, здесь ты не проси японцев ни о чем – самураев или еще кого, они все одинаковые. Если ты попросишь, они начнут колебаться, потом запросят вышестоящего. Здесь ты должен действовать. Конечно, – его сердечный смех разнесся по волнам, – иногда тебя будут убивать, если ты делаешь что-то не так.
– Ты очень хорошо гребешь. Я ломал голову, как пользоваться этими веслами, когда ты пришел.
– Не думал же ты, что я позволю тебе уйти одному. Как твое имя?
– Блэксорн. Джон Блэксорн.
– Ты когда-нибудь бывал на севере, англичанин? На крайнем севере?
– Я был с Киисом Веерманом на «Дер Лифле». Восемь лет назад. Это было его второе путешествие в поисках Северо-Восточного прохода. А что?
– Я хотел бы послушать об этом – и о всех местах, где ты был. Ты думаешь, этот проход когда-нибудь найдут? Северный путь в Азию, с востока или запада?
– Да. Вы и испанцы блокировали южные пути, поэтому мы пройдем там. Или голландцы. А что?
– Ты был кормчим на судах, плавающих у берегов Берберии? А?
– Да. А что?
– И ты знаешь Триполи?
– Многие кормчие там побывали. Ну и что?
– Я думал, я тебя уже где-то видел. Да, это было в Триполи. Мне тебя показывали. Известный английский кормчий. Тот, кто ходил с путешественником Киисом Веерманом в Полярные моря, был капитаном у Дрейка, а? В Армаде? Сколько тебе тогда было лет?
– Двадцать четыре. Что ты делал в Триполи?
– Я был кормчим на английском капере. Мой корабль был разбит в Индии этим пиратом, Морроу, Генри Морроу – его имя. Он сжег мой корабль до ватерлинии после того, как захватил его и предложил мне работать у него кормчим – его кормчий был бесполезен, так он говорил, – ты знаешь, как это бывает. Он хотел плыть оттуда – мы плавали в районе Испаньолы, когда он захватил нас – на юг вдоль Мейна, потом назад через Атлантику, пытаясь перехватить испанский корабль с ежегодным грузом золота около Канарских островов. Потом через проливы в Триполи, если мы его пропустим, пытаясь найти другую добычу, потом на север в Англию. Он дал мне обычное обещание освободить моих товарищей, дать им пищи и лодки для возвращения, если я присоединюсь к нему. Я сказал: «Конечно, почему бы и нет? При условии, что мы не будем нападать на португальские суда и вы высадите меня на берег у Лиссабона и не украдете мои руттеры». Мы спорили так и эдак – ты знаешь, как это обычно бывает. Потом я поклялся Мадонной, мы оба поклялись на кресте, и вот что вышло. Мы плавали удачно и захватили несколько испанских купцов. Когда мы были в районе Лиссабона, он попросил меня остаться на борту, дал мне обычное письмо королевы Елизаветы: она заплатит целое состояние любому португальскому кормчему, который примет ее подданство и обучит других своему искусству в Тринити Хаус, она обещала также дать пять тысяч гиней за описание пути через Магелланов пролив или мимо мыса Доброй Надежды.
У него была широкая улыбка, зубы белые и крепкие, черные усы и борода аккуратно подстрижены.
– У меня их не было. По крайней мере, я ему так сказал. Морроу сдержал свое слово, как обычно делают все пираты. Он высадил меня на берег вместе с моими руттерами – конечно, он их скопировал, хотя сам не умел ни читать, ни писать, и даже дал мою долю денег из добычи. Ты когда-нибудь плавал с ним, англичанни?
– Нет. Королева несколько лет назад дала ему звание рыцаря. Я никогда не служил ни на одном из его кораблей. Я рад, что он был честен с тобой.
Они приблизились к «Эразмусу». Самурай насмешливо смотрел на них сверху.
– Это второй раз я работал кормчим у еретиков. Первый раз я был не так удачлив.
– Да?
Родригес положил весла в лодку, и она вплотную подошла к борту. Он повмс на причальном канате.
– Поднимайся иа борт, а разговаривать предоставь мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69