Его, Сунагата. Собственный…Так-то оно так, да не часто ему удаётся попользоваться своей собственностью. Беда в том, что мал ещё он. Из сыновей Гиляжа трое посильней Сунагата. На жеребце чаще всего ездит самый старший — Мансур. Когда его нет, коня захватывают Шакир с Закиром. Горько Сунагату. Только что тут поделаешь? Кинется с кулаками, так против него одного — двое или трое. Понятно, кто берёт верх.Если драка возникает во дворе, выбегает из дому Сафура, разнимает драчунов. Старается, чтобы дело обошлось без шума. Но бывает, что сорвётся, накричит на детей кюндэш. Тогда выскакивает из дому разъярённая старшая жена Гиляжа — Гульемеш. И тут уж начинается настоящая война.— И чего ты лезешь к этим подменённым В народе существовало поверье, что злой дух — пэри — подменяет новорождённых, подкладывая вместо них своих выродков.

злым духом! К этим незаконнорождённым! Они ж готовы сожрать тебя! Сколько раз я тебе говорила! — бранит сына Сафура, но слова её адресованы сопернице.Гульемеш в долгу не остаётся.— Ай-ха-ай! Смотрите-ка, у этой мерзавки, оказывается, есть детёныш. Под каким деревом ты его приобрела? Как смеешь, потаскуха, позорить моих детей? Ты ещё ответишь за «незаконнорождённых», пусть только вот отец вернётся. Змея!— И ты ответишь! Покажешь, бесстыжая, дерево, под которым меня застигла!.. Готовы загрызть ребёнка, кидаются втроём с трех сторон, как бешеные собаки!Перебранка становится всё яростней, привлекает внимание соседей. Гульемеш в выражениях не стесняется:— Блудница! Знаю я тебя! Ты в блуде с моим мужем и сошлась. И при своём муже с каждым встречным путалась, черноликая! Думаешь, не знаю?Сафура тоже не теряется:— По себе судишь. Ты ж, пока меня здесь не было, о муже и не думала. А чужого мужчину не могла пропустить мимо, не пококетничав. Всё бровями играла, ослица старая. Только при мне мужа и оценила. Вон, посмотри на свою дочь: вся в тебя. Потому и сидит в двадцать лет без жениха…Соседи смеются, глядя на них через щёлочки в заборах.Наконец Гульемеш, продолжая выкрикивать ругательства, уходит в дом. Уводит в свою половину сына и Сафура.Сыновья Гиляжа кричат вслед Сунагату:— Ишь чего захотел, пришлый! Жеребца ему подай! Нос сначала утри!— У тебя и земли не будет, недоносок!Тяжело Сафуре. Ножом вонзается этот крик в её сердце. И уйдя в дом, в бессильной ярости и отчаянии проклинает она свою кюндэш. А по щекам Сунагата скатываются крупные слезинки. Он плачет молча, мечтая о мести.Вскоре, стараясь лишить сыновей Гиляжа возможности ездить на игреневом жеребце, Сунагат начал придумывать всякие хитрости. То незаметно подберётся к коню на выгоне и снимет путы — пусть убредёт подальше. То отгонит его в чужой табун. Ищут потом домашние жеребца, с ног сбиваются, а Сунагат помалкивает. Но сводные братья однажды поймали его на такой проделке и пожаловались Гиляжу. Разгневанный отчим дал Сунагату несколько оплеух, а заодно, дабы Сафура не обижалась, обругал и своих сыновей.Гиляж давно знал причину ссор между мальчишками и раздумывал, как избавиться от этой неприятности. Вывод напрашивался один: восстановить мир в семье можно, лишь пожертвовав игреневым жеребцом.— Надо обменять его на какую-нибудь жерёбую кобылу, — поделился мыслями Гиляж, придя ночевать к Сафуре.— Что ж, обменяй, — согласилась Сафура.Со временем вместо одной лошади будут две, и дети перестанут ссориться, решила она.Как ни рыдал Сунагат, как ни умолял мать не разрешать обмена — игреневого увели со двора.Крепко горевал Сунагат, а его сводные братья злорадствовали.Кобыла, выменянная на жеребца, оказалась очень старой. Грубое сено, не говоря о бурьяне, было ей уже не по зубам. Не доглядели при обмене. Правда, весной, когда сошли снега, кобыла ожеребилась. Сунагат повеселел. И Сафура обрадовалась, настроилась доить кобылу, взбивать кумыс. Но недаром, видно, говорится, что у невезучего и мешок дырявый. Летом жеребёнка загрыз волк. И опять неутешно рыдал Сунагат.В довершение всего старая кобыла осенью опаршивела. Её отделили от остальных лошадей. У сыновей Гиляжа появился новый повод подразнить Сунагата.— Что ж ты, Сунакэй, не катаешься на своём «жеребце?» — ехидничали они.— Иль боишься парши? Ничего, запаршивеешь, так и тебе отдельное стойло соорудим — рядом с кобылой.— Недоноску и паршивая кобыла сойдёт. И той ему слишком много, верно?..Совсем худо стало Сунагату в доме отчима. Сводные братья шагу не давали ступить без того, чтобы не задеть обидным словом. И не выдержал Сунагат. Ушёл в Ташбаткан, попросился жить к тётке и езнэ". Самигулла не возражал. Мальчишка в доме не помеха. Сбегать ли суда, за скотиной ли присмотреть — всегда под рукой.Одно было неудобство — жил Самигулла, как он сам говаривал, «заслонившись от ветра лубками», — бедновато жил. Поэтому счёл он не лишним забрать у Гиляжа то, что принадлежит Сунагату.Отправившись в Гумерово на базар, Самигулла заглянул к богатенькому свояку с мыслью увести с собой кобылу, выменянную на сунагатова жеребца. Гиляж встретил его приветливо. За чаем — вроде бы к слову пришлось — Самигулла заговорил о цели своего прихода. Он побаивался, что свояк рассердится, но Гиляж не то, чтобы рассердился, а скорее — прикинулся обиженным.— Пускай мальчишка живёт при матери, — сказал он. — Одет, обут, сыт — чего ещё ему?В словах Гиляжа таился намёк, что ушёл мальчишка из дому по наущению — чуть ли не сам Самигулла подговорил его. Получалось — подговорил ради кобылы. Самигуллу бросило в жар от мысли об этом, и вместо того, чтобы настаивать на своём, он принялся оправдываться:— Мы с его тёткой то же самое ему твердим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111