Не его ли буланый должен был стать таким скакуном?Ахмади попытался мысленно проследить родословную пропавшего двухлетка. Происходит он от буланого жеребца с белыми бабками. Тоже в своё время неплохой был скакун. Когда состарился, его откормили и закололи. А от какого жеребца он произошёл? Нет, Ахмади этого не помнит. В человеческой родословной разобраться проще. Своих предков Ахмади знает до седьмого колена. Отец его — Сальман, деда звали Гильманом, прадеда — Вильданом, прапрадеда — Ногманом, дальше идут Байегет и Ишкул. Как звали Ишкулова отца — уже неведомо. Шестерых Ахмади знает не только поимённо, но где и чем они занимались, каким владели состоянием. Ногман, например, получил звание хорунжего, имел трех жён. У Гильмана насчитывалось до тысячи бортей. У Ишкула было много скота, зимой он жил в горах на хуторе, и то место до сир пор называют Ишкуловым хутором.Ахмади знает и дедов-прадедов многих других жителей Ташбаткана. А вот куда уходят корни родового древа буланого? Лучше б — не к Аласабыру. Чтоб меньше было сожалений. Чего нет — о том и сожалений нет. «Но с другой стороны, — думает Ахмади, — всё ж узнать бы происхождение жеребца с белыми бабками. Может, след поведёт в Талгашлы. Кто знает…»
2 По житейской надобности Ахмади заглянул к Самигулле. Тот у себя во дворе возился с телегой. Ахмади, как водится, отдал салям, справился о здоровье.— Всё ли у тебя благополучно, Самигулла-кусты? Что вершим?— Да дел больших не вершим. Как говорится, заслонившись от ветра лубками, затыкаю дыры в хозяйстве. Бедняк и заплатке рад.— Телегу налаживаешь?— Вот подушку переднюю и дрожину сменил.— Ладно получилось.— Надо бы колёса оковать, да шин нету.— Может, у Демьяна в Сосновке есть?— Спрашивал. Нету, говорит.Самигулла приподнял оглобли, сравнил — одинаковы ли по длине. Окликнул хлопотавшую на летней кухне жену:— Эй, самовар приготовь!— Готов уже, — отозвалась Салиха и, отворачивая лицо от выдуваемой ветром золы, пронесла самовар в дом.Самигулла врубил топор в чурбак у дровяницы, пригласил:— Айда, Ахмади-агай, пару чашек чаю выпьем.Ахмади приличия ради заартачился:— Да нет, недосуг. Я по делу. Одолжи-ка, Самигулла-кусты, точильный круг.— Точило никуда не денется, возьмёшь. Айда, зайдём…Ахмади более не заставлял себя упрашивать. Войдя в дом, он продолжал разговор о точиле:— Мальчишки придумали катать мой круг с горки вместо колёса, да и раскололи, окаянные…Гостя усадили на нары, Салиха разлила чай.— Видать, Ахмади-агай, худо о нас думаешь, — сказал Самигулла. — Приди чуть пораньше — поспел бы к шурпе О человеке, пришедшем в дом как раз ко времени приёма пищи, говорят, что он хвалит, уважает хозяев, об опоздавшем — что он хает, дурно о них думает.

. Пригласить тебя по-соседски в гости никак не соберёмся. Надо бы, да нехватки мешают. Как говорится, мясо есть, так нет муки, мука появилась — мясо кончилось. Всё что-нибудь неладно. Эх, жизнь!..— А сегодня живность, что ли, какую заколол?— Не сам. Сват Вагап толику мяса дал. С кодасой Кодаса — младшая родственница по отношению к свату или свахе.

, говорит, шурпы похлебайте.— Стало быть, он заколол.— Тоже не своё. У проезжих авзянских мужиков волк жеребёнка погрыз. Чтоб зря не пропал, Вагап его прирезал. Шкуру хозяевам отдал, а мясо ему оставили за два батмана дёгтю. Урысы же сами не едят конину.— Вон оно как!.. — неопределённо сказал Ахмади и мельком оглядел горницу, принюхался: в доме в самом деле пахло варёной кониной.— Ну, айда, хоть чайку попьём, утолим жажду, — предложил Самигулла.Гость налил чаю из чашки в блюдечко, стал прихлёбывать. Самигулла сменил тему разговора:— Наверно, Ахмади-агай, и нынче, как всегда, промыслы дадут нам кое-какой доход?— Скоро должны подъехать денежные люди.— Хорошо бы! Миру вышло бы облегчение… А ты угощайся, угощайся, Ахмади-агай, вот сметану попробуй…Самигулла старался уважить соседа, подчёркивал его старшинство, называя агаем.А вскоре после этого жителей Ташбаткана взбудоражила поразительная новость. Её обсуждали и стар и млад.— Самигулла-то, оказывается, конокрад…— Да что ты! Чью лошадь увёл?— Так, буланого у Ахмади, говорят, он украл.— Да-да! Сват его Вагап в горах дёготь выгоняет. К нему увёл и там зарезал.— Вот тебе и на! Недаром ещё предками нашими было сказано: жди напасти от смирненького.— То-то и оно. Но шила в мешке не утаишь…— Вот именно!— Самигулла, значит, на боку полёживает да казылыком наслаждается…Однако не все в ауле поверили слуху.— Пустое! Мыльный пузырь! — говорили иные. — Кому-то за каждым деревом волк чудится. Зряшный разговор, Самигулла не из таких…Но толки не прекращались. Слух обрастал подробностями. Говорили, будто бы Ахмади целую неделю выслеживал злодея. Самигулла-то каждое утро запрягал лошадь и уезжал на целый день. Куда, зачем? Ахмади будто бы втихомолку послал вслед за ним сына своего Магафура. Самигулла якобы сказал, что едет к Кызылташу, где выгоняют дёготь, а сам свернул в сторону, в лес, захрюкал там по-медвежьи; Магафур с перепугу повернул обратно. Ахмади, прикинувшись, что ему нужно точило, всё во дворе и в доме Самигуллы обсмотрел. Самигулла пытался отвести подозрения, чаем его поил, но дом-то весь пропах варёным мясом. А в летней кухне у него полным-полно костей. Буланого он будто бы зарезал у Кызылташа, там со сватами своими стариком Адгамом и Вагапом мясо поделил и себе каждый день понемногу привозит…Такие вот толки шли по аулу. Самигулла отправился с недоброй вестью в горы к дегтярям.— Слышь-ка, сват, нас хотят в воровстве обвинить, — с горечью сообщил он старику Адгаму.— Кто хочет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111