Граф уверил, что знает сотню благородных персон с ишиасом, которые могут дать ему половину состояния, если он их излечит. Казанова к сожалению не знал никакого средства. Графа вылечил случай.
Госпожа д'Урфе не смотря на свои пятьдесят два года была еще красивой. Она приняла его с благородной легкостью старого двора времен регентства. Полтора часа они изучали друг друга. Казанова играл невежду без затруднений; таким он и был. Госпожа д'Урфе хотела показать себя посвященной; Казанова был уверен, что она останется им довольным, если будет довольна собой. После десерта Ла Тур-д'Овернь ушел. Теперь госпожа д'Урфе начала говорить о химии, и о магии, бывшей ее культом, ее безумством. Когда она упомянула «Большое Дело» и он из чистой вежливости спросил, знает ли уже она первоматерию, она с грациозным смехом уверила его, что у нее есть даже камень мудрости и что она сведуща во всех Великих Операциях. Потом она повела его в библиотеку, которая принадлежала знаменитому Клоду д'Урфе и его жене Рене Савойской, из-за манускриптов госпожа д'Урфе оценивала ее в сто тысяч франков. Это была знаменитая библиотека, большая часть которой сегодня находится в Национальной библиотеке в Париже.
Врач и алхимик Парацельс был ее любимым автором. По ее убеждению он был ни мужчиной, ни женщиной, а гермафродитом и умер лишь тогда, когда принял чересчур большую дозу своей панацеи или универсального лекарства. Она показала ему маленькую рукопись на французском языке, где очень ясным языком было описано «Большое Дело», она не держала ее под замком, потому что ключом к шифру владела только она. Она подарила Казанове копию.
После библиотеки они пошли в лабораторию, которая прямо-таки ошеломила его. Она показала ему вещество, которое уже пятнадцать лет держит в огне и будет держать еще три-четыре года. Это был порошок превращения, который за одну минуту должен был все металлы превратить в чистое золото. Она показала ему Дерево Дианы знаменитой Талиамеды, чьей ученицей она была. Это была разновидность искусственной металлической вегетации алхимиков, которая возникает при смешении двух металлов с кислотой; смотря по тому, берут ли серебро, свинец или железо, дерево зовется диановым, сатурновым или марсовым. Талиамеда вовсе не умерла в 1738 году в Марселе, как многие думают, а еще жива; с нежным смехом она призналась, что часто получает письма от Талиамеды.
Он похвалился своим знанием всех часов планет и обещал перевести ей с латинского тех авторов, от которых получил свои знания, например Артефиуса, еврейского или арабского философа, жившего около 1130 года, или Сандонивиуса, немецкого врача семнадцатого века, который жил на весах, чтобы собрать сведения о физиологии пищеварения. Казанова уверял, что не может ей ни в чем отказать, так как у нее есть гений, от которого она получила камень мудрости.
Она признала это. Он призвал ее совершить над ним клятву ордена. Это тайная клятва была присягой розенкрейцеров. Госпожа д'Урфе не осмелилась посвятить его, надо знать друг друга гораздо дольше. Кроме того в священных текстах написано: «Он клянется, положив руку на бедро». Но здесь подразумевается не бедро, поэтому никогда не бывает, чтобы мужчина клялся женщине таким образом; ведь у женщины нет вербула.
Она просила его всегда втроем обедать с ее избранником. Почти все они надоели ему. Однако, он был обворожен знаменитым путешественником и алхимиком по имени граф Сен-Жермен. Этот человек ничего не ел, но с начала до конца обеда говорил так увлекательно, что и Казанова вместо еды зачарованно слушал; тяжело говорить лучше этого человека, пишет Казанова, который сам был одним из красноречивейших говорунов всех времен.
Сен-Жермен хотел ошеломлять. Часто это удавалось. Он говорил с решительностью учителя начальной школы и с достоинством мудреца. У него были разнообразнейшие знания, он владел многими языками, был хитрым химиком, обладал архивной памятью, очень приятной наружностью и был виртуозом игры на скрипке и игры с женщинами. Он давал им пудру и косметику для украшения и чудесный элексир, чтобы они (не омолодились, это выше его сил) оставались в том возрасте, который уже достигли. Эту чудесную воду, будто бы доставшуюся ему дорого, он отдавал даром.
Этим элекиром он завоевал благосклонность Помпадур. Мадам дю Боссе, ее камеристка, сообщает в своих мемуарах разговор между Сен-Жерменом и Помпадур, который она подслушала и сразу же записала. Сен-Жермен много говорил о своих личных знакомствах с Марией Стюарт, Маргаритой Валуа и Францем I; когда Помпадур смеясь указала на невероятность подобного, он в ответ возразил, что у него прекрасная память и он прочитал много книг по французской истории; так временами он забавлялся, что не прямо высказывался, но позволял думать, что жил в далекие времена. С определенными людьми он обходился как престидижитатор, который массу трюков показывает некоторым близким людям.
Казанова тоже делал различие между обычными жертвами и жертвами рафинированными, к которым он обращался как к соучастникам со смехом и подмигиваниями.
Лишь редко терял он из-за этого в действенности и авторитете. Напротив, просвещенные жертвы, разгадавшие одну уловку, тем легче поддавались на другую.
Помпадур не верила в легендарный возраст Сен-Жермена, но твердо верила в его чудесную воду.
Казанова с обычной тонкостью замечает, что эта вода или ее даритель в самом деле действовали если не на физику знаменитой метрессы, то на ее мораль. Она поклялась королю, что действительно чувствует, что больше не стареет. Помпадур устроила Сен-Жермену беседу с королем, который быстро очарованный, оборудовал ему уютную лабораторию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141