), он растратил все деньги своей метрессы и толкал ее на проституцию, так как не знал, как помочь себе другим способом. Его бедная мать, которая молится на него, отдает ему все, даже свои украшения. Казанова решил не верить ему больше. Его мучило подозрение, что бедная Катарина должна стать невинной причиной разорения Казановы и оплатить распутство брата.
Захваченный «чувством, которое было так непреодолимо, что можно назвать его совершенной любовью», Казанова уже на следующий день пошел к Кампане, чтобы снова упрекнуть его; вошли мать с дочерью, Казанова заявил матери, что он любит ее дочь и надеется взять ее в жены, поцеловал руку матери и был так взволнован, что лил слезы; мать тоже плакала.
Казанова бросал брату горчайшие упреки за преступление, которое сам Казанова вскоре повторил против той же жертвы. Аморальный в деяниях, он постоянно обнаруживал более или менее правильные моральные убеждения. Он хорошо знал, что делал дурно. Он не был бесчувственный преступник, а всего лишь слабый человек!
Мать оставила брата с сестрой наедине с Казановой. Катарина сказала брату, что его поведение бесчестит обоих. Кампана заплакал, он был господином своих слез. На следующий день после троицы он хотел отвести сестру на встречу и дать Казанове ключ от двери, причем после ужина он мог бы отвести сестру домой.
У Казановы не было сил отклонить ключ. Малышка полагала, что по обстоятельствам ее брат мог бы вести себя в высшей степени порядочно.
Казанова страстно желал того, что должно было совершиться на следующий день. Это совершилось. Он снял ложу в опере, перед этим они пошли в сады на Цуэкку и взяли апартамент, потому что в саду сидело множество мелких кампаний. Они хотели послушать лишь конец оперы и насладиться хорошим ужином. У них было семь часов. Малышка сняла маску и уселась на его колени, он почти наслаждался ею и тем, что бережет ее; это добродетельное заявление было приправлено все более пламенными поцелуями.
Тут он принял серьезное выражение и сказал, что умирает от острого желания. Она чувствует так же, сказала она, но думает, что выживет. Он сказал, что через восемь-десять дней он пошлет свата к ее отцу.
«Так скоро? Он скажет, что я слишком молода.»
«Наверное, так и есть?»
«Нет! Я убеждена, что смогу быть твоей женой!»
Он больше почти ничего не понимал. «Любимая», воскликнул он, «не думаешь ли ты, что я способен обмануть тебя? И не будешь ли ты раскаиваться, когда станешь моей женой?»
Она была уверена; разве хочет он сделать ее несчастной?
Он предложил ей сделаться мужем и женой немедленно. Пусть бог станет единственным свидетелем их клятвы. Могут ли они найти свидетеля лучше? После согласия отца церковная церемония лишь укрепит их брак.
Она тотчас поклялась всю жизнь быть ему верной супругой.
Он поклялся в том же. Они обнялись. Она вздохнула. Неужели она так близка к счастью? Он пошел сказать хозяйке, чтобы она подавала еду только тогда, когда ее позовут. Малышка бросилась на постель одетой. Покровы мешают любви, сказал он, и в один миг раздел ее. Ее кожа была белой, волосы черны, как эбеновое дерево. Бедра, груди, большие глаза, красивый рот — все было совершенно. Он был настолько вне себя, что боялся проснуться от чудесного сна и узнать, что наслаждение осталось незавершенным. Но она спросила, есть ли закон, который запрещает супругу раздеваться. Он разделся. Она смотрела на него с любопытством. Все ей было внове.
Катарина стала его женой героически. Чрезмерность любви даже боль делала для нее драгоценной. Через три часа он попросил ужин. Они безмолвно рассматривали друг друга. Они были счастливы, и думали, что такое счастье можно обновлять вечно.
Он решил, что сватом оракул выберет господина Брагадино, остаток дня пошел играть и проиграл.
На следующее утро пришел Кампана, сияя уверенностью, что Казанова спал с его сестрой. Хотя она и не призналась. Он приведет ее позднее, но взамен просит о новой услуге. Он мог бы купить кольцо в двести цехинов в обмен векселя на шесть месяцев, и тотчас получить эту сумму продажей кольца, так как он нуждается в деньгах. Ювелир, однако, хочет поручительства Казановы, его кредиту он доверяет. (Казанова дает читателю понять, что он тоже не был достоин никакого кредита, у него не было ничего.)
Казанова предвидел, что потеряет деньги, но он сильно любил сестру Кампаны и поручился. В полдень Кампана привел сестру, и так как тоже хотел доказать свою честность — побуждение, присущее только обманщикам — то вернул вексель на кипрское вино.
Казанова повел Катарину в сады на Цуэкку, она казалась еще более красивой. Она просила быстрее обратиться к матери, как если бы в его власти было то, чтобы ей не запретили замужество. Они повторили радостную партию только дважды, так как приближался конец карнавала. Как будут они любить друг друга дальше? Он хочет в следующую среду прийти к ее брату, будет ли она там?
На следующий день в палаццо Брагадино на обед пришел де ла Айе с красивым молодым человеком, своим учеником Кальви, который подражал учителю во всем, как обезьянка, ходил, говорил и смеялся как де ла Айе, повторяя даже правильный, но сухой французский язык тайного иезуита. Воспитание юношества было страстью де ла Айе. После еды Казанова попросил господ Брагадино, Барбаро и Дандоло уделить ему два часа и выслушать в укромной комнате. Он влюблен в Катарину Кампана и решил похитить ее, если они не добьются, чтобы отец отдал ее в жены. Поэтому Брагадино должен найти ему хорошее место и гарантировать десять тысяч дукатов приданного.
Они с удовольствием были готовы выслушать все инструкции Паралиса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141