ведь речь идет о
независимом повествовании. "Золотня-огонь" наверняка не будет интересен
тем, кто не знаком с "Хрониками Томаса Кавинанта Неверящего". А для моих
читателей вопрос о реальности Страны (о том, может ли Корик быть
центральным персонажем повествования) не суть важен. В действительности,
как и в мечтах, имеет значение лишь тот ответ, что находим мы в наших
сердцах на поверку их ко Злу и Жестокости. Публикуя "Золотня-огонь", мне и
хотелось поведать вам о тех ответах, что живут в сердцах Корика, Гирима и
Шетры.
Стивен Дональдсон

Восход солнца был словно эхо прощальному огню, возжженному Высоким
Лордом Еленой и яркой хвостатой звездочкой скользнувшим ввысь, к самым
небесам, со сторожевой башни в Ревлстоне, а Корик и его спутники уже
сидели на широких спинах могучих ранихинов, направляясь на восток с их
миссией в Прибрежье.
Искрящиеся лучи утреннего светила слепили глаза Корика. Но с
уверенностью и спокойствием вслушивался он в равномерную поступь Брабха, с
лицом ясным, не омраченным и тенью сомнения, вглядываясь в грядущее. Уже
без малого полсотни лет проездил он на славном Брабха, но дружба его с
ранихинами родилась во времена куда более ранние. Великие исполины Ра
носили его на своих могучих спинах, сменяя один другого по мере того как
смерть прибирала их к рукам; но верность их и преданность жили в веках и
передавались из поколения в поколение. Он доверял им и знал, что горячим
сердцам ранихинов не ведомы скользкий страх и предательство. Местность
близ Ревлстона была хорошо знакомой и не внушающей опасений; но даже в
неумолимых и безжалостных скрижалях Северных Взгорий или таящей в своей
глуши немало опасностей для всего живого таинственной и обманной
Сарангрейвской Зыби, ранихины не изменяли своей твердой поступи,
неотступно следуя к цели. Их чутье и инстинкты, казалось, заключали в себе
суть более вечную и неизменную, чем видимый покров холмов и равнин. Они
несли миссию Корика вниз через предгорья Ревлстона с такой уверенностью,
как если бы эти великие лошади были частью самой земли - частью, ставшей
подвижной и наделенной своим собственным быстрым жизненным пульсом, но
по-прежнему делившей с землей тот же самый прах и единое происхождение,
так что ни ложный шаг, ни предательство никогда не осквернит этого
единства между землей и копытом.
Рядом с Кориком ехали его спутники, те, кто разделили с ним миссию к
великанам в Прибрежье: четырнадцать человек из Стражи Крови и два Лорда,
Гирим - сын Хула и Шетра - супруга Вереминта. Воспоминания об отъезде и
прощании с Ревлстоном - горечь Шетры, разлученной с мужем, потерявшим
былую веру в себя и собственные силы и не избранному ранихинами, резкие и
неуклюжие попытки Гирима уяснить разницу между тем, что помнила Стража
Крови, и тем, что они знали, отказ Томаса Кавинанта разделить их миссию -
еще были слишком свежи в памяти Корика. Однако еще более настойчивей
напоминала о себе и тревожила та печальная необходимость, что позвала их
за собой в дальний и опасный поход. Погибнуть, но спасти. Необходимость
столь безотлагательная, что миссия была передана в руки самой Стражи
Крови, а не Лордам, так что если Гириму и Шатре суждено было бы принять
смерть, то их защитники продолжили бы путь.
И оттого что-то тревожное и особенное чувствовалось в тихом голосе
Террела, когда раньше этой ночью он послал свой вызов Первому Знаку
Морину.
- Вызовите Высокого Лорда, - проговорил Террел, следуя за
помрачневшим и осунувшимся Лордом Морэмом в направлении Палаты Совета
Лордов. - Опасность нависла над великанами Прибрежья. Он это видел.
Да, Лорд Морэм видел это. Провидец и оракул Совета, он описал
погибель Бездомных, что рыщет в их поисках повсюду от Ревлстона до
Коуэркри - погибель не столь отдаленная, грозящая нагрянуть чуть ли не в
течение ближайших дней. Когда Высокий Лорд и весь Совет собрались в палате
Совета, Морэм поведал всем о своем видении. Безрадостен и мрачен был его
рассказ, погрузивший слушателей его в печаль и горестные думы.
В этом Корик хорошо знал Лордов. Ведь что бы ни случилось, верой и
правдой, бессонно и неотлучно служил он Совету вот уже два тысячелетия: он
понимал, что жгучая боль в сердцах Гирима, Каллендрилла и Морэма, суровая
решимость Шетры и Вереминта, тревога Лордов Аматин, Лерии и Тревора
родились из-за заботы о жизнелюбивых Бездомных - заботы настолько глубокой
и древней, как сама преданность и дружба между великанами и страной. Но
Корик помнил и о другом, ужасном и неумолимом. Порча замышлял войну против
Совета, и угроза ее была столь неминуема, что несколько дней назад Высокий
Лорд почувствовала необходимость вызвать Неверящего из его мира. Но сейчас
все помыслы Страны были обращены к Прибрежью. Вот уже три года прошло с
тех пор, как безмолвие пролегло между великанами и Ревлстоном.
Молчание в течение года - дело обычное, и первый год не внушал
опасений. Но второй год породил тревогу и беспокойство, и в Прибрежье были
посланы гонцы. Никто из них не вернулся. В год третий на поиски великанов
был снаряжен Дозор - и никто его больше не видел. Не желая более рисковать
своей Боевой Стражей, Высокий Лорд повелела Лордам Каллендриллу и Аматин
отправиться с вестью о тревоге Страны на восток. Но они были отброшены
назад Сарангрейвской Зыбью, и безмолвие царило как и впредь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18