— Это так. Но что будет с нашими людьми в Рокухаре?
— Да, у нас есть все основания опасаться за их судьбу. Это главное препятствие для моего возвращения в столицу. Сначала нам лучше послать письмо на постоялый двор в Танабэ с надежным человеком.
— Для этого подойдет Хандзо. Но что за письмо?
— На постоялом дворе останавливается настоятель гробницы Кумано. Я попрошу его помочь мне добраться до столицы быстрее.
— Может быть, лучше мне выполнить столь важное поручение?
— Нет, твое появление выдаст наше отчаянное положение. Хандзо сделает все как надо.
Киёмори написал письмо и отправил его с Хандзо. Он сообщал настоятелю, что неожиданно был отозван двором в столицу, и добавил: «Поскольку мы отправляемся до зари, прошу вашего разрешения на проведение религиозной службы еще до зари».
В темноте во дворе у гробницы зажглись костры для приготовления священной пищи. Задолго до того, как запели первые птицы, зазвучало ритмичное похлопывание в ладоши и пение монахов.
Затем Киёмори, Сигэмори, их воины и слуги в полном военном облачении медленно направились на север. Каждый из них прикрепил к доспехам веточку тиса, который почитался в гробнице Кирибэ как священное растение.
Монахи, еще не знавшие о перевороте в Киото, поверили, что Киёмори отозван в столицу из-за неотложных дел. Они снабдили его и спутников большими ветками, привязав их к седлам коней паломников. Киёмори и его люди не без любопытства смотрели на ароматные шарики мандаринов, просвечивающих золотистыми гроздьями сквозь темно-зеленую листву. Монахи полагали, что плоды станут прекрасным дополнением к праздничному столу в императорском дворце по случаю Нового года и вызовут удивление и восхищение у придворных. Киёмори сорвал один из плодов, почистил его и съел.
— Изумительно! — воскликнул он, развернувшись в седле. — Сигэмори, Старый, попробуйте! Маловероятно, что мы доберемся до столицы с таким грузом. Разделите мандарины между собой.
Киёмори срывал мандарин за мандарином и бросал их воинам, которые ловили их с возгласами ликования и ссорились из-за них, как дети. Солнце поднялось уже высоко, и морозный утренний воздух сотрясался смехом, сопровождавшим ловлю летящих золотистых шариков.
Всадники миновали до заката несколько деревень, когда Киёмори приказал всем остановиться на привал. На следующее утро они проехали горный перевал и продолжали движение, пока не достигли берега реки Кии. Там их встретили двадцать вооруженных всадников, направленных настоятелем гробницы Кумано по просьбе Киёмори.
В тот же день, когда колонна двигалась через ущелье, к ней подъехал местный предводитель с тридцатью слугами. В ответ на вопрос Киёмори, чем он обязан такой встрече, предводитель ответил:
— Мой отец в большом долгу перед вашим покойным отцом Тадамори, оказавшим ему покровительство. Я узнал, что вы решили срочно вернуться в столицу из-за происшедшего там переворота, и прибыл предостеречь вас.
Затем предводитель сообщил, что до столицы дошли слухи, что вождь дома Хэйкэ прервал свое паломничество в Кумано. Говорят, что сын Ёситомо Ёсихира с тремя тысячами всадников прибыл в Наниву и расположил свои войска дугой к югу в ожидании Киёмори.
В жилах Киёмори закипела горячая кровь. Сигэмори напряженно всматривался в небо на севере. Теперь планы Киёмори стали известны всем его спутникам. Он понял, что настало время, когда его приближенные должны решить, идти ли им с ним дальше.
— Дайте отдохнуть своим коням. Довольно делить мандарины. Их осталось не так много. Пусть каждый попробует этот плод, — сказал Киёмори и добавил, смеясь: — Возможно, вам больше никогда не придется его пробовать.
Он окинул внимательным взглядом окружавшие его лица, пытаясь понять, какое впечатление произвели на спутников эти слова.

У пристани люди Киёмори взяли его в плотное кольцо.
— Я заехал так далеко, намереваясь добраться до острова Сикоку, но изменил свои намерения. — Киёмори говорил без малейших признаков беспокойства. — Если мы повернемся спинами к перевороту в столице, то спасемся, но воины во всей стране осудят дом Хэйкэ как сборище трусов и откажут ему в поддержке. Очень может быть, они пойдут за вождями дома Гэндзи.
Воины напряженно слушали его. По их глазам он понял, что никто не желал спасаться бегством. Киёмори стало стыдно от насмешливых взглядов, обращенных к нему. Он осознал, что все в его отряде одинаково рискуют жизнью и подчиненные ему доверяют. Если бы они желали дезертировать, то для этого уже была масса возможностей.
— Я все сказал. Больше говорить нет времени. Хотя у нас всего сотня всадников, я уверен, что при должной решимости мы доберемся до столицы. Когда все узнают, что я снова в поместье Рокухара, друзья помогут нам. Что вы об этом думаете?
Слова Киёмори были встречены громкими возгласами одобрения — ведь каждый тосковал о своих жене и детях, которых оставил в столице.
Киёмори продолжил:
— Перед нами еще одно затруднение. Мне сказали, что дальше к северу нас ожидают три тысячи воинов неприятеля под командованием Ёсихиры из дома Гэндзи. Тридцать его воинов приходятся на нашего одного.
Но воины вновь продемонстрировали перед Киёмори свою решимость вернуться в столицу. Они заверили его, что готовы помериться силами с бесчисленными врагами, что готовы следовать за ним куда угодно и доказать мощь оружия дома Хэйкэ.
Теперь Киёмори отбросил малейшие сомнения в верности своих воинов. Он приказал им поесть и напоить лошадей, приготовить пищу на ужин, проверить тесемки на доспехах и сандалиях и приготовиться совершить той же ночью рейд через вражескую территорию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188