Это были дисциплинированные регулярные войска, и сражаться с ними простым степным джигитам было нелегко. Теперь они под прикрытием густых зарослей чия ползли вперед единой цепью, стреляя на ходу. Луки против них уже мало чем могли помочь. Все точнее стреляли солдаты, и все больше сарбазов Жоламана выбывало из строя. Однако они привыкли уже к грохоту ружей и держались стойко, ожидая рукопашной схватки. Среди солдат было немало задетых стрелами во время внезапного нападения, и теперь, двигаясь вперед, они теряли силы. Раны их вспухали и горели от степных ядов, в которые обмакивались наконечники стрел.— Ойбай, несчастье!..Круто обернувшись, Жоламан-батыр увидел свежий отряд солдат и туленгутов, подходивший с севера. Это было войско хана Сергазы. Зоркие глаза батыра сразу увидели среди солдат белоглазого Джебраиля в фуражке с высоким околышем, рыжего коренастого Алексалды. Что же, многое уже сделано. Обманутый враг не пошел по следам слабо защищенной кочевки и вынужден был принять бой. Да и потери у него немалые. Отбить бы теперь у него охоту преследовать дальше табынцев, и цель была бы достигнута…— По коням!Белый платок на пике затрепетал над холмом. Это был сигнал Байтабыну, и в тот же миг словно из-под земли вылетели две сотни всадников, прятавшихся в котловине.— Табын!..— Тленчи!..Сарбазы Жоламана взмыли на коней и устремились на врага. Солдатам пришлось отстреливаться в обе стороны. И пока перестраивались под градом стрел и соединялись оба отряда, они снова понесли большие потери. Джигиты Байтабына пронеслись сквозь их строй, но несколько человек по дороге тоже скатились с лошадей. Теперь объединенные отряды повстанцев и карателей стояли друг против друга. Исход боя зависел от преимущества в силе, а оно было у солдат…Если бы не белоглазый Джебраиль с Алексалды, можно было бы что-нибудь сделать. Но эти двое хорошо знали тактику повстанцев и так распределили солдат с ружьями, что несущаяся на них масса всадников оказывалась под обстрелом с разных сторон. И повстанцы тоже ничего не могли предпринять. Дубины были основным оружием против спешившегося и залегшего противника, а в рассыпном строю не очень-то ими поработаешь. Вот когда неотвратимо несется сплошная лавина, сминая вражеский строй, и только дождь сокрушающих ударов сыплется из него на обе стороны, тогда другое дело. Но как раз строя и не устанавливали опытные казачьи урядники. Несколько раз водил в атаку своих сарбазов батыр Жоламан. Конная лавина проносилась, обстреливалась с боков и в спину, а на земле всякий раз оставалось несколько убитых джигитов. Вслед пролетавшим всадникам тоже не высылалось погони. А на нее-то и рассчитывал Жоламан. Когда бы, увлеченные погоней, рассыпались по сторонам враги, вновь пригодились бы луки…Все хуже становилось положение. Теперь часть солдат уже села на коней, и Жоламан-батыр изменил тактику. Небольшими конными группами тревожил он с разных сторон карателей, рассеивая их внимание. О бочке с порохом в обозе вспомнил он. Взорвать ее — и враг обречен. Наверно, за этим бугром должен находиться обоз…— Эй, Байтабын, нам нужна та бочка с порохом на телеге! — крикнул он племяннику. — Разузнай, где она…Чтобы отвлечь внимание противника от Байтабына, Жоламан-батыр снова повел в атаку своих джигитов. Он смял севших на коней солдат Кара-буры с коржуном, но, когда дал уже знак к отступлению, услышал призывный крик:— Коке!.. Коке…Оглянувшись, он увидел окруженного врагами Байтабына. Джебраиль с Алексалды разгадали маневр повстанцев и не всех своих солдат бросили навстречу Жоламан-батыру, а часть оставили на пути джигитов устремившегося в их тыл Байтабына. Сам Джебраиль оттеснил прорвавшегося вперед молодого и горячего предводителя атакующих, и теперь добрых два десятка солдат и ханских туленгутов наседали на него со всех сторон, пытаясь сбить с седла.— Про-о-щайте!.. — снова донесся до батыра сдавленный крик.Жоламан-батыр сам не заметил, как повернул коня:— Ар-руах!..Мощный конь его снова врезался в толпу врагов, сбивая и отбрасывая в стороны людей и лошадей. Громовой клич заставил сарбазов на полном ходу повернуть своих коней и устремиться за батыром.— Аруах!..— Тленчи!.. Тленчи!..— Жоламан!..Не ожидавшие повторной атаки солдаты не успели даже перезарядить ружья. Дрогнули, расступились и туленгуты отряда Сергазы. Низинка была впереди, и Жоламан-батыр потерял на некоторое время из виду отбивавшегося племянника. Когда он вынесся на возвышение, то увидел, как Байтабына уже стаскивали с седла. Вся голова его была залита кровью и руки бессильно болтались по сторонам. Только конь его, гнедой пятилеток, волчком крутился среди солдат, принимая на себя удары. Но в стороне уже кто-то из туленгутов раскручивал аркан…Ему-то и достался первый удар батыровой дубины. Еще трое или четверо вылетели из седел с проломленными черепами.— Наддай коню! — дико закричал Жоламан-батыр. — Аруах, Байтабын!.. * * * Гнедой сам, наверно, понял призыв батыра и, взвившись птицей, перелетел через окруживших его врагов. Мгновение — и он мчался уже бок о бок с конем Жоламана, и голова племянника привалилась к дядиному бедру. Не успели солдаты вскинуть наспех заряженные ружья, как всадники снова пропали, будто сквозь землю провалились, в зарослях тамариска…Если долго бить железом о железо, то даже на нем появятся трещины. Все чаще оглядывал Жоламан-батыр поредевшие ряды с утра не выходивших из боя сарбазов. У многих были тяжелые ранения. Байтабын был хоть неглубоко иссечен, но потерял много крови и часто лишался сознания. Утомились и лошади, с ночи не знавшие отдыха и не получавшие корма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106