А отпрыски Абулхаира попросту не хотели терять то, что еще недавно принадлежало им. Северный Туркестан был ключом к степи Дешт-и-Кипчак, откуда вышел сам хан Абулхаир. * * * Что мог предпринять в создавшихся условиях хан Джаныбек? Мог ли он продолжать оставаться на берегах Жаика, где было спокойно и просторно? Потеря Северного Туркестана низводила Белую Орду на положение второразрядного ханства без будущего, а с этим не мог согласиться никто из тех, кто хоть немного смотрел вперед!..И хан Джаныбек, вопреки мнению многих из своего окружения, решил вернуться в Туркестан и продолжать борьбу. Не только войска, но и множество аулов повел он туда с собой. Он понимал, что лишь тогда станет Северный Туркестан полностью казахским, когда осядут на его землях целые племенные объединения…Даже мудрый Асан-Кайгы укорял хана Джаныбека в том, что покидает такие привольные места: Там, в степях, носятся дикие лани И серебряная рыба играет на отмелях великих рек, От отъевшейся дичи шуршат прибрежные тугаи, И люди не знают, что такое голод!.. Но у Жема-реки ты сходку не созывал, А своей волей оттуда народ отозвал!.. Прекрасен был Уил, и вода его сладка: Сравнить ее прозрачность можно только со слезами радости! Но и там, на Уиле, ты сходку не созвал, А своей волей оттуда народ отозвал!..
Так пел Асан-Кайгы, но, вопреки ему, хан Джаныбек поступил на этот раз по-своему. Снова к берегам Чу и Сарысу решил вернуть он покинувшие их казахские аулы. Про Чу сложил Асан-Кайгы шуточные куплеты: По обе стороны Чу — солончак, И заболеть желудком можно, глотнув одного лишь воздуха. Из ножен там не выходит нож, И мужчины, как мерины, бессильны, Само собой разумеется, что тамошние женщины Двуличные и дикие злюки!..
И Каратау, где рассеял хан Джаныбек часть аулов, тоже вовсю хулил народный жырау: Никаких там не слышно птиц, кроме зловещей кукушки, И зеленой травинки не увидит глаз. На испорченный плод нам похожа земля, Женщины — в три обхвата, А мужчины гремят на ходу костями. По земле и народ!.. Даже добрый конь за пять лет превращается в одра, А у двадцатипятилетних джигитов слезятся по-стариковски глаза. О, Богом наказанная земля!..
Нет, Джаныбек был непреклонен. Волоча за собой хвост растянувшихся на всю степь караванов, шел он на восток. Люди ехали грустные и подавленные. Но не только о сегодняшнем дне следует думать человеку, строящему государство…По приезде хан Джаныбек немедленно начал готовиться к сватке с воскресшей Абулхаировой Ордой. На город Сыгнак вновь двинулось войско. В окружении джигитов Саян-батыра ехал посредине его хан Белой Орды, не зная, что глаза его в последний раз видят встающее солнце.На широкой равнине между Саураном и Яссами встретились войска Джаныбека и Мухаммеда-Шейбани. На этот раз не было никаких поединков. Прямо с марша бросил вперед свою конницу хан Джаныбек. Страшным тараном прошла она сквозь три линии лашкаров. И здесь Джаныбек не выдержал. Забыв, что ему уже шестьдесят лет, он вскинул на дыбы своего коня и помчался в бой. Не было в степи лучшего коня, чем у самого хана: джигиты Саян-батыра едва поспевали за ним, и вскоре на добрых двести шагов вырвался вперед Джаныбек. В тот же миг с обоих боков наперерез ему устремились на своих текинских лошадях лашкары-сельджуки из личных телохранителей Мухаммеда-Шейбани, которыми командовал могучий Аксофы-ходжа. Три раза вплотную приближались они к продолжавшему нестись вперед хану Джаныбеку, и трижды валились в сторону от него перерубленные чуть ли не пополам туловища и катились головы в высоких косматых папахах. Но на четвертый раз сам батыр Аксофы-ходжа оказался рядом, и, пока хан Джаныбек замахивался налево, он справа нанес ему страшный удар палицей. Вместе с конем рухнул на жесткую, потрескавшуюся землю хан Белой Орды…В этот момент словно смерч налетел и закружил все вокруг. Это догнавшие своего хана джигиты Саян-батыра обрушились на кружившихся вокруг тела хана Джаныбека лашкаров. В короткое мгновение лашкары были изрублены в куски, а сам Мухаммед-Шейбани, прискакавший, чтобы увидеть мертвого врага, едва избежал плена. Его спас Аксофы-ходжа, промчавшийся мимо и увлекший за собой ханского коня.А поникшие в глубоком горе казахские батыры уже и не преследовали отступивших врагов.Они подняли с земли тело своего хана и ускакали с ним далеко в степь…Сама с собой прекратилась эта битва. Мухаммед-Шейбани отвел свое поредевшее войско за крепостные стены в Яссы, а казахи остались в степи. Завернув тело своего хана в белую кошму, они погрузили его на белого верблюда и двинулись в город Созак, которым правил второй сын Джаныбека — Махмуд. Рядом с мавзолеем Абулхаира с голубым куполом был воздвигнут точно такой же мавзолей, в который лег Джаныбек. Два волка, которым при жизни было тесно вместе в бескрайней степи Дешт-и-Кипчак, теперь молча переносили свое соседство. А люди, приходившие помолиться сюда, вскоре воздавали уже одинаковые почести обоим… * * * Когда прошло положенных сорок дней траура, бии и вожди Белой Орды подняли на белой кошме в знак провозглашения ханом отважного и сурового батыра Бурундука. Пришла по старшинству его очередь занять ханский престол…Не успели отпраздновать это событие, как Султан-Махмуд, младший брат Мухаммеда-Шейбани, двинулся на город Созак во главе огромного войска, собранного с разных концов Мавераннахра, а также предоставленного могольскими ханами и тимуридами. К нему присоединились большие отряды из Ташкента, Яссы и Отрара. Снова кровь лилась рекой, но вынужден был отступить от Созака воинственный внук Абулхаира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101