«Козы-жан… Козы-жан..!» — «Ягненочек ты мой… Ягненок!»Вся необозримая пойма реки Каракенгир, заросшая сочной луговой травой и перемежающаяся камышом, дымилась. Сотни аулов расположились здесь, и скопища юрт издали казались игрушечными. А вокруг, по обе стороны от реки, медленные пыльные смерчи поднимались к спокойному небу. Это перегоняли под вечер ближе к аулам табуны и отары, и глухой шум доносился словно из-под земли. Совсем близко раздался грохот копыт. Юный джигит на аргамаке мчался с арканом в руке за необъезженной белой лошадью. Она все ускользала от него, и старый Асан-Кайгы долго следил за этой погоней…Услышав о приезде Асана-Кайгы, хан Джаныбек вышел из своей юрты, чтобы с должным почтением встретить народного певца. Вместе с ним вышли уже приехавшие бии, аксакалы и жырау. На пороге Джаныбек невольно остановился, грозные кустистые брови его разошлись в стороны. Какое-то подобие улыбки появилось на вечно озабоченном, хмуром лице, вздох вырвался из груди…Да и нельзя было остаться равнодушным при виде открывшейся картины. Какое-то необычное умиротворение было в ней, и сразу пропадала тревога, не такими тяжкими казались заботы.— Вот так пройдет жизнь, и не увидишь больше этого! — тихо сказал Джаныбек.Тем временем джигит, гонявшийся за белым конем, изловчился и забросил коню на шею курук. Белый конь рванулся и потащил юношу с его конем вдоль речного берега. Однако юноша не растерялся и, упершись ногами в стремена, стал медленно наматывать аркан на жердь курука. Белый конь постепенно затихал, пока не остановился, притянутый к самой луке седла, в котором сидел джигит.— Вот это молодец! — сказал хан Джаныбек. — Чей он сын, этот джигит? Сегодня сам Асан-Кайгы видел его удаль!..Один из нукеров побежал узнавать имя джигита, а Джаныбек круто повернулся и пошел к Асану-Кайгы, которого уже с двух сторон поддерживали под руки аргын Котан-жырау и кипчак Казтуган-жырау. Со всех сторон к холму, на котором стоял великий старец, сходились люди, останавливались внизу в безмолвном почтении. И эта тишина была выше самых шумных приветствий, за которыми легко скрыть истинные чувства.А потом случилось невероятное. Хан Белой Орды Джаныбек, перед которым трепетали враги, подошел к холму и, как сын перед мудрым престарелым отцом, склонился в глубоком земном поклоне. Такого еще никогда не было в степи, чтобы хан поклонился народному певцу!..И слова приветствия сказал он совсем не ханские:— Здравствуйте, дед Асан!..Все смотрели на великого певца, ожидая его ответа.— Здоров ли ты, наш светоч?! — Мудрый провидец тоже впервые за свою долгую жизнь произнес по отношению к хану такие простые и значительные слова…По древнему казахскому обычаю, они трижды обнялись через плечо, как люди, делающие одно и то же дело. Потом хан Джаныбек прижался грудью к Котан-жырау и маленькому Казтуган-жырау, и все направились к белой женской юрте, напоминающей высокой парусник в открытой всем ветрам казахской степи…Войдя в юрту, уселись с правой стороны на стеганые шелковые одеяла. Асана-Кайгы усадили выше остальных и даже повыше самого хана. Каждая деталь в степном гостеприимстве имеет огромное значение, и все понимали без слов этот немой разговор. Когда прислуживающие воины, что тоже было не случайным, поднесли мягкие пуховые подушки под локти всем жырау, Асан-Кайгы, а за ним и другие певцы не стали опираться на них, оставаясь сидеть, поджав ноги по-степному, из уважения к хану Джаныбеку.Хан Джаныбек почтительно склонил голову в их сторону, и лишь тогда они переменили позы.— Добро пожаловать к своим детям, великий Асан-Кайгы, — сказал Джаныбек. — Издалека ли едете?— Для моего верблюда Аксирака недалеко, но для его престарелого хозяина не так уж и близко! — Старик улыбнулся по-молодому, и все улыбнулись вместе с ним. — А побывал я в земном раю, где деревья цветут дважды в году и зимой поют соловьи… В Алмалыке, у зеленых гор Алатау был я, там, где кочевал когда-то мой прадед Майкы-бий. Да, много благ там от Бога, — Асын-Кайгы покачал головой. — Даже роми построили там некогда церковь в подтверждение этого… Много крови прольется еще на этой земле, Джаныбек!— Невеселы твои прорицания, жырау!— Кто же виноват, что на всех дорогах земли поселились некогда наши предки. Но самый страшный ветер дует всегда из-за тех гор, — Асан-Кайгы кивнул на восток, в ту сторону, откуда приехал. — Оттуда придет и на этот раз главная беда на наши кочевья, и во всей степи не укрыться от нее!..— Что же ты предлагаешь?— Не уходить от опасности, а ждать ее в Семиречье, у самых гор Алатау, на древних наших землях. Там пусть будут наши города и кочевья, чтобы знали враги, что им всегда уготована достойная встреча. Коль закроем навсегда восточные перевалы, то и степь будет спокойней!— А как нас встретят там?— В Семиречье живут басымелы и уйсыны — предки подчиненных тебе родов. Еще двести лет назад построили они там свою столицу Алмалык… Объединяй казахов и борись за землю своих предков. Семиречье для нас обетованная земля. Если не тебе, то потомкам она принесет счастье…— Допустят ли до этого серые волки из Абулхаировой Орды?— Ничего, что сейчас они скалятся на нас. Придет время, и они окажутся в нашем положении…— Пока наступит это время, они успеют до нашей шкуры добраться!— Светлее, может быть, будут грядущие века, но пока еще сильный стремится перегрызть глотку слабому. Так лучше быть тебе сильным, хан Белой Орды!— Но и волки сильны!..— Волка не переделаешь… По дороге сюда свернул я в Яссы, чтобы прочитать молитву в мечети Ахмеда-ходжи. От того, что увидел там, облилось кровью мое сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101