Сомневаюсь даже, думает ли она на готском… Горе нам, если в бурю ей придется взяться за руль!
– Но, старик, я не вижу никакой бури! Где она? – изумился вновь юноша. – Откуда ей взяться? Император Византии помирился с Теодорихом. Епископ Рима назначен самим королем. Князья франков – ему племянники. Итальянцы под его защитой благоденствуют. Откуда опасность?
– Да, византиец Юстин уже слабый старик, – поддержал его человек с мечом.
– Но его наследник Юстиниан… Вот он… Непроницаем, как ночь, и лжив, как море. Я был с последним посольством в Византии и сделал вид, будто напился вмертвую… Он пристал ко мне и расспрашивал именно так, как будет все выведывать человек, решивший уничтожить готов и захватить Италию. Это так же верно, как то, что меня зовут Гильдебранд.
– Пусть попробует, – проворчал брат юного «бога».
– Верно, друг Гильдебад, пусть попробует. Но он может попробовать, Византия сильна.
Юноша пожал плечами.
– Сильна! – уже гневно повысил голос старик. – Двенадцать лет боролся наш великий король с Византией и – не победил. Правда, тебя тогда еще не было на свете, – уже успокоившись, прибавил он.
– Да, но тогда мы были чужаками в чужой стране. Теперь же Италия – наш дом. И латиняне – наши собратья.
– «Дом»! – горько усмехнулся старик. – Иллюзия! «Собратья». Хороши союзнички! Эх ты, молодой глупец.
– Это не мои слова, а самого короля, – возразил юноша.
– Да, мне известны и пустые мечты нашего короля. Всегда мы были чужаками здесь. И через тысячу лет нас будут называть варварами.
– Пусть так, – кивнул младший брат. – Но, наверное, стоит и кой-чему поучиться, чтобы перестали называть так.
– Молчи, Тотила! – рассвирепел старик. – Такие же мысли сделались проклятием моего дома.
И, с трудом успокоившись, старик продолжал:
– Вельхи, римляне – не братья, а смертельные нам враги. Нужно было перерезать их всех, от младенца до отжившего старика! Король не послушал моего совета! Они вечно будут ненавидеть нас – и в том их правота.
С минуту все молчали. Наконец юноша прервал паузу:
– Ты думаешь, никакого союза быть не может?
– Не может быть мира между южанами и северянами. Богатырь победил в пещере дракона, а тот запросил о пощаде. Человек сжалился и, повернувшись к зверю спиной, стал любоваться сокровищами пещеры. Что будет, знаешь? Дракон только и ждет этого мига.
– Хорошо, подождем греков, – грозно проговорил великан Гильдебад. – Ас их черепами мы поступим так!
И он с такой силой грохнул дубинкой по полу, что мраморная плита разлетелась на куски.
– Да, пусть попробуют, – подхватил Тотила, и глаза его сверкнули, – пусть попробуют римляне изменить нам… Смотри, – указал он старику на своего старшего брата, – какие крепкие дубки у нас еще есть!
Старик покивал с улыбкой:
– Да, братец твой силен. Раньше были и помогуче его… Но эти проклятые южане воюют, спрятавшись за стенами. Они ведут войну, будто складывают и раскладывают камешки. Могут загнать целое войско героев в мешок и перебить их издали, как ворон. Знаю одного такого головастика в Византии. – Он взглянул на человека с мечом. – Ты тоже должен знать его. Это Нарзес.
– Знаю, – задумчиво кивнул тот. – Если поразмыслить покрепче, то выходишь правым старик. Наш король при смерти, царевна – полукровка, римляне – лжецы, Юстиниан засел в засаде… Но, с другой стороны, за нами стоят вандалы, бургунды, герулы, франки… Немало. Даже эсты с далекого севера.
– Это все бредни! – снова рассвирепел Гильдебранд. – Что, твои эсты, подкупят своим янтарем полководцев Византии? А все союзники – эти зятья и шурины… Знаю я верность королевской родни!
Все задумались. За стенами храма бушевала и ярилась буря.
Наконец заговорил Витихис, человек с мечом:
– Хорошо. Мы прониклись твоими опасениями, старик. Теперь скажи, чем можем помочь беде мы?
Старик улыбнулся и взял его за руку:
– Вот, Витихис, я давно ждал твоего благоразумного слова. Начинайте вы. Вы все. Подумайте. Я выскажусь последним.
– Можно подытожить сразу, – заметил черноволосый, которого звали Тейя.
– Гильдебад и Тотила не видят опасности. Ты и Витихис, вы видите и надеетесь. Я вижу ее давно и не надеюсь уже ни на что.
– Ты что, уже хоронишь нас без боя, так? – заметил Витихис.
– Отчего же? Будет и бой, будет и слава. – Тейя потряс топором. – Перед своей смертью мы устроим им кровавую баню. Дело ясно: врагов слишком много, и все они примутся за нас в одно прекрасное утро…
– Может, об этом и стоит поговорить с королем? – нетерпеливо заметил Тотила.
– Сто раз я ему об этом говорил, – вздохнул старик. – Он устал и хочет одного – смерти.
– Я думаю, все-таки неплохо бы подумать о союзе с франками и бургундами против греков: союз, скрепленный клятвой и обеспеченный заложниками.
– Ты рассчитываешь на верность, потому что сам умеешь быть верным. Нет, друг мой, готам могут помочь только готы. Вы молоды… Женщины, оружие, семья – у вас еще впереди много всяких радостей. У меня все позади. Жена умерла, дети умерли, за ними – внуки. А друзья давно все перебиты. Короче говоря, у меня есть время подумать о всем моем народе. Но настанет пора, когда об этом, о любви к своему племени, должен подумать каждый.
– Ты прав, – заговорил Тейя. – но что может спасти наш народ. Так, как мыслишь, как чувствуешь ты, должны подумать… должны загореться огнем этой священной любви тысячи. Нужно, чтобы огонь охватил сразу всех. Возможно ли это?
– Возможно, сын мой. Назад тому сорок пять лет все мы, готы – много сотен тысяч с женами и детьми – были заперты в горном ущелье. Положение наше было отчаянным. Брат короля со своим войском был разгромлен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20