В чужой стране не мешало быть осторожнее, так как на других островах были найдены на берегах несомненные следы людоедства. Поднялся со своего места и Яго, чтобы присоединиться к товарищам. Когда они были уже недалеко от бота и солнце уже скрылось, перед Яго пролетел светящийся жук и опустился на высокий стебель травы. Как зеленоватые фонари, на груди его ярко светились два пятна. Свет этот невозможно и сравнивать со светом нашего Иванова червячка; он был во сто раз сильнее и необыкновенно красив. Яго де-Маркена захотелось овладеть этим живым драгоценным светильником и он осторожно направился к нему. Но жук улетел дальше и Яго последовал за ним. Вдруг он остановился, пораженный острым трупным запахом, и пока он старался понять, с какой стороны идет этот запах, слева от него, из высокой травы, поднялась хищная птица. Яго сделал в этом направлении несколько шагов и отпрянул назад: перед ним в траве лежал труп человека. Преодолев страх, он ближе взглянул на него и крик ужаса вырвался из его груди: ему показалось, что был труп белого человека. Спутники его, встревоженные его криком, подошли к нему. Но никто из них наверное не мог сказать, был ли то труп белого или индейца, – так сильно уже он разложился. Но причина смерти была очевидна: человек был удивлен и веревка обвивала его шею. Все еще стояли в раздумье над загадочным трупом, как вдруг ушедший вперед матрос вскрикнул от изумления: он наткнулся на второй, такой же разложившийся труп человека со связанными ногами.
Между тем темнота усиливалась и оставаться на морском берегу было невозможно. Наши путники поспешили к боту и поплыли к кораблям. Никто не решился высказать своих мыслей, но в глубине души каждый боялся, что то были трупы испанцев и что в Навидаде, находившемся всего в 12-ти милях от гавани Монте-Кристо, случилось несчастье.
Печальная весть быстро разнеслась на адмиральском корабле, вызывая такие же печальные предположения.
– Разве нельзя было узнать, – индейцы ли это или нет? – спрашивали воротившихся.
– Нет! – был короткий ответ.
Сам адмирал был смущен; он отдал приказание, чтобы на следующее утро сильно вооруженный отряд осмотрел берег.
На палубе рядом с Маркеной сидел молодой Алонзо де-Хойеда.
– А ведь дело-то неладно, – сказал он.
– Почему? – спросил Маркена.
– Вы видели, что у одного из трупов ноги были связаны; это доказывает, что наших поселенцев победили и взяли в плен.
– Поселенцев? – спросил Маркена. – Но, может, то были трупы индейцев?
– Может быть, если бы они находились подальше от Навидада, – возразил Хойеда, – и если бы прибрежье не было так безлюдно! Отчего индейцы не показываются? Отчего они, по обыкновению, не выплыли на берег? Они нас, конечно, видели. У них совесть не чиста, они боятся нас и потому скрываются.
– Ты прав, Алонзо, – сказал Маркена.
– В самом деле, почему убийцы избегают нас? Только потому, что боятся нашей мести!
– Вы что тут раскаркались? – раздался вдруг около них резкий голос Маргарита, начальника войска. – Я вам запрещаю вести подобные разговоры и смущать людей. Мужества, а не робости ожидал я от дворян Кастилии.
– Позвольте мне сказать одно слово, – воскликнул Хойеда. – Истинное мужество выказывается не в дружеском разговоре, а на поле битвы. Но, если вы приказываете, я должен, конечно, молчать.
– Тише, ради Бога, без ссоры! – вмешался Маркена.
– Как без ссоры! – крикнул Маргарит. – Ты забываешь, что перед тобой начальник. Ты не только трус, ты еще дерзок!.. Ссора… О ней не может быть речи! Кто осмелится мне возражать, тот мятежник!
– Маргарит! – раздался вдруг тихий голос адмирала, – мне нужно с вами поговорить.
Маргарит должен был повиноваться. Адмирал спокойно стал говорить с ним о предстоящей высадке и о различных планах на будущее. Он услышал спор и поспешил примирить своих подчиненных.
– Напыщенный дурак! – говорил между тем Хойеда.
– Но он наш начальник, – заметил Маркена.
– Черт возьми! – возразил Хойеда. – Я не для его удовольствия приехал на этот остров. Один король мне судья!
– Король далеко от нас, – напомнил Маркена своему другу.
– Ты прав, Маркена! Но все-таки я не позволю себя оскорблять!
Он ушел, а Маркена скоро заснул крепким сном. В продолжение долгого путешествия он успел привыкнуть к подобным сценам.
Тем временем к Хойеду подошел другой кастилец, Франциск Ролдан.
– Не доверяй этому молокососу, – сказал он Алонзо, – ведь он любимец генуэзца, родственника его друга. Сознайся, не лучше ли было бы, если бы король, назначил адмиралом и вице-королем испанца, а Колумб мог бы ехать в качестве штурмана. А теперь он, итальянец, наш повелитель, да еще захватил с собой своего брата Диего, который охраняет его, как собака.
Хойеда молчал. Ролдан до некоторой степени был прав. Гордость испанцев страдала от того, что им приходилось подчиняться чужестранцу. Но они забывали, что этому генуэзцу принадлежало открытие стран, в которых теперь они основывали Новую Испанию.
На рассвете следующего дня несколько ботов отчалили от корабля, чтобы осмотреть берег. На одном из них находился сам Колумб в сопровождении Маркены, Хойеды, Маргарита и Ролдана.
Берег был безлюден. Ни один туземец не показывался, Нигде, насколько хватал глаз, не было никаких признаков жилья. Крутом царила зловещая тишина, не нарушаемая даже пением птиц.
Испанцы сошли на берег и направились к найденным накануне трупам; но и теперь, при солнечном свете, узнать их было невозможно. Затем, вытянувшись длинной цепью, отряд начал осмотр берега. Шлемы кастильцев сверкали над травой и долгое время никто из них не подавал никакого знака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13