Страх вспыхнул в его глазах, когда он увидел, как Воронья Нога подносит острый клинок к мужским органам пленника.— Ни один Другой не родит сына, чтобы он воевал против нас! — яростно вскрикнул мальчик.Напряженные мускулы пленника выступали сквозь блестящую от пота кожу. Он вновь вскрикнул, когда клинок коснулся его мужской плоти. Воины издали одобрительный клич. Юноша поднял высоко в воздух свой трофей, не обращая внимания на стекающую по его рукам кровь.Три Осени с отвращением двинулся к пологу и, скорчившись, выбрался прочь из чума. Вороний Ловчий невозмутимо последовал за ним.— Это отвратительно! — бросил ему старый воин, скрипнув зубами.— Это прибавляет мальчикам духу, — ответил Вороний Ловчий и прошел в середину чума, чтобы при свете костра лучше видеть лицо своего соратника. — Такие ритуалы связывают людей крепче мамонтовой жилы. Все вместе участвуют в доблестном деле!Три Осени выдвинул вперед подбородок, лицо его потемнело, дыхание белым облачком стояло около рта.— Ты хочешь сказать — в ужасном деле. Другой еще раз взвизгнул — и затих. Три Осени поморщился.— Связать людей воедино, когда они слабы и раздроблены, всегда непросто, — возразил Вороний Ловчий. — Вспомни, как Другие теснили нас, охотились на нас, как на карибу. Мы для них не были людьми — почему же наши воины должны относиться к ним как к людям? Помнишь наш первый поход? А? Помнишь как мы плохо воевали? А теперь мы, если посчитать перебили их куда больше, чем они — нас. А почему? Из-за храбрости, из-за доблести, друг мой. Так я создаю свое войско. Думаешь, этот мальчик не сможет воевать? Да если я дарую ему честь разрезать Другого на части, он будет сражаться, пока его сердце бьется. — Вороний Ловчий сжал ладонь в кулак.Три Удара пожал плечами:— Да, воюем мы теперь лучше. Мы стали злее, хитрее — как пес, которого раздразнили медвежьей шкурой. Вот во что мы превратились, Вороний Ловчий… В охотничьих псов! Мы становимся сумасшедшими при одном виде Других! Охотничий пес — это даже хуже, чем просто пес… это хуже, чем…— А какой выбор остается охотничьему псу? — возразил Вороний Ловчий. — Может, мы и стали хитрее, злее, подлее — но мы защищаем свою землю! Так что же лучше, скажи мне? Стать псами — или пасть от рук Других?— Лучше… лучше остаться в живых. — Он тревожно поглядел на Вороньего Ловчего и размашистыми шагами пошел прочь, скрипя сапогами по снегу.Вороний Ловчий, поеживаясь, глядел ему вслед. Он задумчиво провёл рукой по иссеченным ледяным ветром щекам. На сердце у него было неспокойно. А от необузданных порывов ветра, трепавших чумы, становилось еще тревожнее. Глаза его слезились от ледяных порывов ветра. Вздохнув, он полез обратно в теплый чум.Молодые воины с горящими от ненависти глазами толпились перед рядами связанных Других, ревниво отталкивая друг друга. Другие, с неподвижными, как маски лицами, ожидали своей участи. Пот стекал по их коже, глаза были полны ужаса.— Сколько народу покинуло нас, уйдя на юг с Бегущим-в-Свете, — прошептал он. — Но со мною — юноши. А когда есть юноши, Народ в любом случае можно возродить.Он протиснулся сквозь толпу. Молодые воины смотрели на него с восхищением и гордостью, и ему это нравилось.Другой лежал на полу в кровавой луже. Воронья Нога гордо расхаживал вокруг него, показывая всем длинный кусок мышцы, срезанный с ноги пленника. Швырнув его в толпу, он распорол живот несчастного и стал извлекать оттуда синевато-голубые кишки.Воины радостно визжали, заглушая друг друга. Вороний Ловчий с улыбкой глядел на их свирепые лица. Да, это воины. Его воины. В них — надежда. С такими ребятами он победит…А на следующее утро Три Осени ушел из лагеря.Склонившись под тяжестью поклажи — кусками мороженного мяса, Народ в последний раз поднимался в гору. Дорога была теперь знакома. Дыхание людей клубилось во тьме, изморозь покрыла их парки, а они все шли по гребню холма.— Осторожно, — предупреждал Издающий Клич. — Здесь все заледенело. Надо идти в обход.Поющий Волк только промычал в знак согласия — он слишком устал, чтобы что-то говорить. Следом шли Прыгающий Заяц, Поющая Куропатка и другие. Они шагали, сгорбившись под своею ношей, а впереди длинная череда собак, нагруженных мясом, вынюхивала тропу.Шаг за шагом спускались они в долину. Снег таял на глазах, как бы по волшебству, пока они спускались по горячим камням.— Удивительная штука эти гейзеры, — только и вздохнул Издающий Клич.Один из псов залаял, вслед за ним другой, и наконец вся свора с радостным повизгиванием кинулась навстречу пришедшим в лагерь.Прыгающий Заяц разгонял лагерных собак копьем — только бы они не накинулись на псов, навьюченных мясом.— Эй! — воскликнул Поющий Волк. — Эй, люди! Мы здесь!Он снял с плеч и поставил на камень тяжелый тюк и, согнувшись, стал задубевшими от холода пальцами развязывать тесемки снегоходов. Рядом с ним Издающий Клич со вздохом опустил на землю свою ношу. Люди, выбравшиеся из чумов, столпились у темных скал.— Поющий Волк…— Я здесь. — Он обнял жену, с радостным чувством прикасаясь к ее отяжелевшему животу. Скоро они опять станут настоящей семьей! Эта мысль согревала его. — Мы забили мамонтиху. Мяса хватит на всех. Но некоторым придется еще туда сходить. Очень много надо нести… Мы еще видели там мускусного быка…Зеленая Вода вышла из полумрака и подошла к своему мужу:— А он как раз только что вернулся. Издающий Клич нахмурился, отгоняя пса от своего мяса:— Кто?— Волчий Сновидец.Поющий Волк замер, заметив ее озабоченный тон.— Где он? Что случилось?— В пещере Цапли.Он заметил, что Издающий Клич с ожиданием смотрит на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148