его охватывало болезненно-острое чувство свободы, полета. Потом он почувствовал, что душа его покинула плоть. Ему показалось, что пузырь, в котором он находился, Прорвало и он оказался на свободе, что новые ощущения, как насекомые, расползаются по его телу.Обессилев, он перешел на шаг. Он шел склонившись, кашляя, ловя легкими воздух. Пот тек у него по лицу, застывая на ледяном ветру. Погруженный в себя, он медленно ступал по снегу, пытаясь отдышаться и утишить боль в ногах. Язык его пересох и прилип к гортани.Он нагнулся и, зачерпнув горсточку снега, забившееся в пучок травы, положил его в рот.У восточного горизонта видна была длинная белая линия Великого Ледника. Он тяжело дышал, ноги его горели. Вокруг него возвышались ледниковые глыбы — обитель замерзших призраков. Их гранитные подножия венчал слой льда. Там и сям сверху стекали струйки воды, замерзающей на ходу. На западе сверкали заснеженные горные вершины. На востоке блестел и переливался неодолимый для путника Великий Ледник — весь в изломах и трещинах. Только к югу ледяной щит становился немного ниже. На небе сгустились тучи, предвещая закат не одного этого дня, а целого Долгого Света.Ледяной панцирь на юге притягивал его взор. Это была не сплошная стена, как во Сне, — нет, его прорезали бесчисленные впадины, изломы, выбоины: здесь потрудились солнце и ветер. На белом выделялись сероватые вкрапления, острыми углами сверкали голубоватые кристаллы. Ледяную махину перерезали слои песка и гранита, перемежая сине-белое полотно черными полосами. Лед был рассечен не так, как на востоке, но все равно по спине шли мурашки.«Как же я смогу пройти сквозь него?»Усталые мышцы плохо его слушались, но он, сделав над собой усилие, попытался вскарабкаться на выступ скалы. Подветренная сторона его уже уходила под ледяной панцирь; камень там был гладок и лишь изредка изрезан бороздками от стекающей воды.Чем дальше к югу, тем выше становился лед, сливаясь на горизонте с серыми облаками. Где-то на окраине его утомленного сознания слышались шепотки, полные отчаяния. Какой-то стон, вырывавшийся из глубин южного ледяного щита, ударял ему в уши. Призраки? Он прислушался, но шум крови в его собственных жилах, собственное его учащенное дыхание заглушали эти звуки.За спиной у него тянулось бесконечное плато, сплошь заполненное присыпанными снегом валунами — беспорядочными каменными волнами, оставленными отступившим Ледником.Ноги его онемели, и он сел на присыпанный снегом камень, глядя на текущий внизу рукав Большой Реки. Даже сейчас, когда Долгая Тьма опускалась на землю, вода ревела и пенилась, не зная устали.Вдруг он замер: на воде появилось какое-то черное пятно — что-то выплывшее из-за скалы. Волчий Сновидец взобрался на гладкую вершину гребня, осторожно карабкаясь среди крутых валунов. Отец Солнце уже исчез за горами на западе, когда он наконец обогнул все эти камни — каждый величиной со взрослого мамонта.Темное пятно кружилось, дрожало. И все же можно было разглядеть: один рог обломан по самый череп… Нога жутко вывихнута… Но что за зверь — более или менее ясно.«Бизон! Неужто он пришел оттуда, сквозь Ледник? — Голова у него закружилась: надежда вновь возникла перед ним, дразня и соблазняя его. — Где-то с другой стороны могут жить и бизоны». Он тяжело вздохнул. Все его тело вздрагивало при памяти об обетах Волка.Он стал спускаться, перебираясь с камня на камень, пока не настиг искалеченного бизона. Схватившись за рог, он задержал животное, сам на ходу поскальзываясь и по колено погружаясь в ледяную воду.— Может, ты вовсе не оттуда, — печально произнес он, стараясь не поддаваться выдумкам. — Ты бы и здесь не замерз, пусть хоть сто раз минует Долгая Тьма.Войдя в воду по колено, он оттащил труп бизона подальше от берега — достаточно далеко, чтобы тяжеленное тело зверя могло поплыть. Он волочил его против течения; наконец зацепил шкуру за острый выступ обточенного ветром камня.Сумерки отражались на белой поверхности воды, плескавшейся у его ног.Темнело. Волчий Сновидец достал из сумки пластинку известняка, чтобы вскрыть брюхо зверя. Сердце его учащенно билось. Сначала показались синевато-серые кишки. Потом он вскрыл желудок животного — в воду потекло вещество зеленоватого цвета. Вслед за тем из желудка выскользнул солитер и исчез где-то на песчаном дне реки.Он посмотрел вслед паразиту, подумав: «Интересно, сколько живут эти твари на таком холоде? — Покопавшись в желудке, он нашел второго солитера и осторожно ухватил его. — Поразмысли-ка, — обратился он к самому себе, обернувшись во тьму. — Поразмысли-ка, что из этого следует».Он спрятал паразита под свежий слой снега, а сам продолжал разделывать бизона, пока ноги его не заныли от холода. Толк от этого был: внутренние органы по большей части не успели окоченеть. Пальцы немели от прикосновения к ним, но они были все же не такими замороженными, как следовало ожидать.Уже окончательно стемнело, когда он снова посмотрел на солитера. Тот пополз по снегу, разделившись надвое. Волчий Сновидец прихватил с собой солитера вместе с бизоньей шкурой — показать Цапле.Сам-то он уже ни в чем не сомневался. В этой долине длиннорогих бизонов никогда не было: Цапля о них не упоминала. Значит, зверь пришел из других мест… из-за Ледника, больше неоткуда!Волчий Сновидец сидел у потрескивающего огня рядом с Цаплей и смотрел, как она вскрывает солитера. Он ткнул в паразита пальцем. Мертвый. Волчий Сновидец рассеянно поглядел на одно из изображений, начертанных на полу пещеры. Рисунок едва просматривался под слоем грязи и пыли. Там была изображена паутина, раскручивающаяся спиралью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148