Не бойся, я тебя не трону… Не хочешь, значит, выйти? Тогда я уведу твоего коня.
Он на самом деле взял обоих коней за поводья и скрылся с ними среди деревьев.
Дети, побледнев, молча слушали турка. Никакими обещаниями инжира не разогнать было их ужаса. Слишком часто слышали они дома: «Вот турок тебя заберет!» — и разные страшные сказки о турках. Приманками их не возьмешь! Но когда турок пригрозил, что уведет коня, Герге пошевельнулся. Он взглянул на Эвицу, точно ожидая от нее совета. Лицо его исказилось, будто он наступил на колючку.
Серого уводят! Что скажут дома, если он вернется без коня?
Но малышка Эва оставила без ответа все его сомнения. Белая как полотно, сжалась она возле него в комочек, и большие кошачьи ее глаза от ужаса подернулись слезами.
А Серый уходил. Герге слышал крупные, ленивые шаги своего коня. Сухая листва однозвучно шуршала под копытами. Стало быть, турок и вправду уводил коня.
— Серый… — всхлипнул Герге, и уголки его губ опустились.
Он поднял голову.
Уходит Серый, уходит. Валежник так и трещал у него под копытами… О, глупый!..
И вот уже страха как не бывало. Гергей вскочил и голышом понесся вслед за похитителем.
— Дядя! — крикнул он, дрожа. — Дядя турок!
Турок остановился, ухмыльнулся.
Ой, какой уродина! Оскалился, словно укусить хочет.
— Дядя, отдай Серого… — пролепетал Гергей сквозь слезы. — Серый-то наш конь…
И мальчик остановился шагах в двадцати от турка.
— А коли ваш, иди сюда, — ответил турок, — и возьми его.
Он кинул повод Серого.
Ребенок видел сейчас только своего коня, и когда тот нехотя тронулся с места, Гергей подскочил к нему и схватил за повод.
В тот же миг схватили и его самого. Большая, сильная рука турка сжала тонкую голую ручонку, и мальчик взлетел на гнедого коня, прямо в седло.
Герге завизжал.
— Цыц! — гаркнул турок, выхватив кинжал.
Но Герге кричал еще истошнее:
— Вицушка! Вицушка!
Турок обернулся посмотреть, кого зовет мальчик. Рука его сжала кинжал.
Когда же из травы высунулся второй голенький ребенок, турок сунул кинжал в ножны и улыбнулся.
— Иди, иди сюда, — сказал он, — я тебя не трону. — И, потянув коней за поводья, направился к девочке.
Герге попытался слезть с коня, но турок звонко шлепнул его по спине. Герге заревел, однако остался на месте, а турок, бросив коней, побежал за девочкой.
Бедняжка Вица и рада бы убежать, да ножки у нее короткие, а трава высокая. Она споткнулась, упала и мгновение спустя визжала и билась в руках турка.
— Цыц! — шлепнул ее турок. — Цыц, молчи! А то я тебя съем. Гам-гам!
Девочка умолкла, и только сердечко ее колотилось, точно у воробышка, зажатого в руке.
Но когда подошли к лошадям, девочка снова закричала:
— Папочка! Папа!
Тому, кто попал в беду, всегда ведь кажется, что вопль его будет услышан и в самой дальней дали.
Герге тоже тер кулаками глаза и ревел во весь голос:
— Я пойду домой! Я хочу домой!
— Молчи, поганый ублюдок! — заорал на него турок. — Вот сейчас разорву тебя пополам!
И он угрожающе потряс кулаком.
Дети притихли. Девочка была почти в беспамятстве от страха. Герге сидел на гнедом турка и тихонько всхлипывал.
Они тронулись в путь.
Выехали из леса. Герге видел, как вверх по дороге через Мечек тянутся обозы и рядом с ними скачут верхом пестро наряженные турки — конные акынджи, идут пешие асабы, наемники в разношерстной одежде. Сидя на быстрых низкорослых лошадках, всадники скакали к Печу.
Люди, шедшие впереди, сопровождали около десяти повозок и телег. На телегах в беспорядке навалены были перины, одеяла, покрывала, шкафы, кровати, бочки, стулья, звериные шкуры и мешки с зерном. Рядом с телегами, скорбно опустив голову, плелись невольники. Руки у них были закручены за спину, ноги скованы цепями.
У нашего янычара было три телеги и семь невольников. Кроме него, шли еще пять янычар в синих шароварах, красных башмаках и белых колпаках, в которые спереди были засунуты костяные ложки. У одного, правда, в колпаке торчала деревянная ложка. Тут же шли и три асаба в меховых шапках и с длинными копьями в руках. На колпаке нашего кривого янычара колыхалось запыленное белое страусовое перо, свисавшее чуть не до середины его спины.
Пока янычар был в лесу, все три его телеги стояли у обочины дороги, пропуская остальных. Турки ехали к себе домой.
Ребятишек и серого коня янычары встретили дружным смехом.
Что они лопочут там по-турецки — Герге невдомек. Но, видно, они говорят о нем, о Вицушке и о коне. Только посмотрят на него и на Вицушку — улыбаются. А как взглянут на коня — руками машут, точно от мухи отмахиваются.
Турок бросил обоих ребятишек на телегу, прямо на узлы с мягкой рухлядью. Там сидела толстощекая девушка-невольница; ноги у нее были скованы цепями. Ей турок и поручил детей. Затем один из янычар развязал грязный мешок и вытащил из него всякую детскую одежонку. Тут и юбчонка, и сермяга, и поддевка с плоскими медными пуговицами, и шапка, и шляпа, и маленькие сапожки. Турок отобрал две рубашонки, маленькую сермягу и швырнул их на телегу.
— Одень ребят! — приказал девушке одноглазый.
Девушке-крестьянке на вид лет семнадцать. Одевая ребятишек, она целовала, обнимала их. На глазах у нее были слезы.
— Как зовут тебя, ангелочек мой?
— Вицушка.
— А тебя, душенька?
— Герге.
— Не плачьте, милые, я буду с вами.
— Домой хочу, — проговорил Герге сквозь слезы.
— И я тоже домой… — всхлипывая, залепетала Вицушка.
Дети прижались к девушке. Вица прильнула к ее груди. Герге притулился сбоку. Девушка обхватила их обеими руками, целовала, гладила раскрасневшиеся и мокрые от слез личики.
2
Деревенские собаки, сердито тявкая, наскакивают на седобородого, длинноволосого паломника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26