И, говорят, единственное, что омрачило праздник, — это ссора между предводителями ликедеелеров. Магистр Вигбольд под влиянием выпитого открыто выступил против Штёртебекера и не только насмехался над ним, но и заявил, что ремесленники — те, на кого он рассчитывает, ничем не лучше патрициев.
— Всему миру враг! — кричал он.
Штёртебекер запальчиво отвечал:
— … Бедным друг!..
— Бедные?.. Бедные?.. Бедных поищи в другом месте! — возмущался Вигбольд.
Говорят, это едва не привело к поединку. Михель Гёдеке бросился между ними и сумел помирить их. Но это перемирие было непрочным. На самом деле между предводителями полного согласия уже не было. Разногласия были началом разлада, а затем и поражения ликедеелеров.
ВОЙНА ПАТРИЦИЕВ
Магистрат города Гамбурга надеялся сохранить втайне намеченные с пиратами переговоры, однако, когда ганзейские когги с представителями пиратов вошли в гавань, с корабля на корабль, от дома к дому, по всему городу с необыкновенной быстротой разнеслось: «Прибыли ликедеелеры! Ликедеелеры!..» Улицы от гавани до ратуши наполнились народом, суконщики и мясники закрывали свои лавки и спешили на ратушную площадь; моряки покидали суда и бежали в гавань, уличные мальчишки карабкались по деревьям на стены, весь город был в лихорадочном возбуждении: все хотели увидеть знаменитых и грозных пиратов. Когда процессия, возглавляемая конными, двигалась по узким улицам гавани, её приветствовали восторженными криками так, как обычно приветствуют только почётных гостей города.
Во главе представителей пиратов был Клаус Штёртебекер. Решительно шагал он в своих сверкающих чешуйчатых латах, в парадном кольчужном наголовье, с широким мечом на боку. Это был могучий, уверенный в себе великан, силач. Да разве он не имел права на самые высокие почести? Князья рождались на свет уже облечёнными властью, им уже было уготовано высокое положение и богатство; он же — свободный предводитель моряков — только благодаря самому себе стал господином, хозяином моря, которого боялись князья и патриции. То, что магистрат крупного ганзейского города ведёт с ним переговоры на равных, было его триумфом. Они добивались этих переговоров, не он. И он ничуть не опасался какого-нибудь коварства, ведь они предложили на время его пребывания в городе послать на корабль в качестве заложников трех ратсгеров. Громко расхохотавшись, Штёртебекер отклонил предложение и объяснил посланникам магистрата, что, если их попробуют оскорбить, его люди разнесут город в пух и прах. И вот он здесь.
Его корабли стоят на Эльбе у Стаде.
Среди ратсгеров царило не меньшее волнение, чем среди горожан на улицах. Старый Ирм Прис, владелец трех когг, настоятельно советовал ещё раз помириться с пиратами, умиротворить их, чего бы это ни стоило, и ни в коем случае не затевать с ними ссор. Своим дребезжащим старческим голосом он увещевал магистрат:
— Легко поднять на мачту флаг войны, но тяжело его с честью снова спустить.
— Нет, вы только послушайте старого болтуна, — рассерженно кричал ратсгер Христиан Дейк. — Он боится только за свои когги! Хочет вступить с пиратами в сделку! Вот он каков!
Ратсгер Христиан Дейк был владельцем одной когги, которая ходила только по охраняемым Любеком балтийским гаваням, но, кроме того, и это было для него самое главное, он владел корабельной верфью в Грасбруке, и у него как раз строилась когга для города, а он хотел, чтобы это был орлог, потому что он принёс бы ему больший доход. Вот почему он и был против Ирма Приса, против соглашения с ликедеелерами и, якобы защищая интересы города, был очень воинственно настроен.
Бургомистр Маттиас Краман, грузный, полный человек, бывший судовладелец, — он передал управление своими торговыми делами сыну, — молча слушал эту словесную перепалку. План его действий был давно готов, но старый советник не торопился его объявить. Для того чтобы перехитрить пиратов, приходилось и многих ратсгеров держать в неведении. Бургомистр и члены Совета старейшин решили заключить с пиратами союз и в то же время почти готовый корабль превратить в орлог, вооружив его пушками как ни одно другое судно. Старый советник тайно послал в Нидерланды специального курьера подыскать опытного и отважного капитана для этого корабля, который был бы верен городу и не перешёл бы в бою на сторону пиратов. Бургомистр Маттиас Краман сохранял невозмутимое спокойствие и предоставил ратсгерам спорить и горячиться, сколько душе угодно, и не защищал позиций ни той, ни другой стороны.
Когда Штёртебекер вошёл в зал ратуши, тотчас же смолкли разговоры, и все взгляды обратились на статного, по-военному подтянутого предводителя пиратов. Некоторые из почтённых ратсгеров невольно подумали, что видят перед собой одного из ставших почти легендарными вождей викингов. Высокая фигура, голубые глаза под светлыми бровями, светлая борода, упрямое властное лицо — ни один из знатных голштинцев или лауэнбуржцев не мог бы держаться столь царственно.
Штёртебекеру указали почётное место рядом с бургомистром. Он уселся, положил меч на колени, а его сопровождающие, настоящие исполины, молча стали позади своего предводителя.
— Ну, уважаемые ратсгеры, что вы хотите мне сказать?
Бургомистр Краман поднялся, поблагодарил за прибытие и изложил предложения города: союз, защита гамбургских кораблей в водах Северного моря, открытый рынок для кораблей Штёртебекера в Куксхавене и Стаде.
Пока бургомистр бесстрастно излагал эти предложения, внимательно слушающий его Штёртебекер размышлял: как это патриции снизошли до таких условий?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52