И Клаус услышал тихий всплеск; Штуве тут же исчез.
Мысли Клауса все время возвращались к Старику Хайну, а тому, закованному в цепи, наверное, было не до него. «Ты не один, Хайн, мы за тебя; мы спасём тебя. Берндт Дрёзе был порядочным мерзавцем».
Рулевой Свен пришёл сменить Клауса.
— Штурман, — сказал Клаус, — я знаю, Дрёзе хотел меня убить. Идиот, не мог перенести того, что и у меня нашлась силёнка. Совершенно ясно, что оружейник не виноват. У него только одна рука. А Дрёзе был самым сильным на борту, не так ли? Оружейник был вынужден защищаться. Мы должны спасти его, штурман.
— Иди спать, юноша. Завтра посмотрим, что делать.
Серым и неприветливым был октябрьский день. Падали первые лёгкие снежинки, тяжёлой мутно-серой пеленой нависло над морем небо. Медленно тащилась «Женевьева», плохо слушающаяся руля при слабом ветре.
На корме шёл суд. Перед капитаном лежало тело. Никто до сих пор не закрыл устремлённые в небо глаза. Никто не прикрыл труп. Берндт Дрёзе лежал в той же позе, как его обнаружили на палубе. Запёкшаяся кровь покрывала рану. На лице убитого застыло выражение ненависти и ярости. И мёртвый, Берндт Дрёзе оставался олицетворением тупости и злобы.
Перед трупом стоял оружейник, его взгляд был устремлён на капитана. Старик Хайн был бледен, и губы его были плотно сжаты. Клаус и Киндербас стояли в первом ряду матросов, которые полукругом обступили убитого и обвиняемого. Свен оставался у штурвала.
— Хайн Виттлин, ты утверждаешь, что Дрёзе хотел напасть на твоего друга Клауса, — сказал капитан. — Чем можешь ты это доказать?
— Он держал в руках железный штырь.
— Что ты хочешь сказать, оружейник? Если у человека в руках кусок железа, значит, он собирается убивать?
— С тех пор, как произошла злополучная проба сил, Дрёзе ни о чем другом и не помышлял, — ответил Старик Хайн.
— К тому же рядом с убитым не обнаружили никакого железа, — снова начал капитан.
— Стой! — закричал Клаус. — Капитан! Я стоял у штурвала и вскоре после случившегося видел, как олдермен Штуве вышел на среднюю палубу. Он что-то искал и нашёл; и выбросил за борт, должно быть, этот железный штырь. Спросите его.
— Парню привиделось, — вмешался Штуве, хотя его никто не спрашивал. — Я не был на средней палубе, я ничего не искал и ничего не бросал за борт.
— И ты, конечно, ничего не слышал о том, что Дрёзе, хотел отравить Клауса, но вместо него погубил беднягу Вентке? — крикнул Старик Хайн олдермену.
Тот только приподнял брови и ничего не ответил.
— Хайн Виттлин, ты убил Дрёзе, и матрос Клаус, который стоял у руля поднял, как и положено, тревогу. Почему же ты крикнул ему, чтобы он замолчал? — спросил капитан. — Если ты только защищался, то чего же тебе было бояться огласки?
Этого вопроса и опасался Хайн. Он побледнел, опустил голову и молчал.
— Признайся же, что своих ты был бы не прочь позвать на помощь? — допытывался капитан.
Рулевой Свен впервые обернулся и со страхом посмотрел на обвиняемого.
— Да!
Свен отвернулся, и весь вид его выражал совершённую безнадёжность. Он только бросил быстрый озабоченный взгляд на Клауса.
— Капитан, вы считаете меня убийцей?
— Я только придерживаюсь фактов.
— Я не виноват! — воскликнул Старик Хайн. — Я хотел только предотвратить нападение на Клауса… Если бы Дрёзе не бросился на меня, я бы и не защищался.
— Но нож ты все-таки предусмотрительно захватил с собой, не так ли? — громко крикнул ему в ответ капитан.
— У меня только одна рука.
— Но если у человека всего одна рука, это не значит, что ему позволено убивать. — Капитан усмехнулся. — И так, тебе больше нечего сказать, Хайн Виттлин?
Старик Хайн молчал.
— Хайн Виттлин, я признаю тебя виновным в убийстве!
— Нет, капитан! — закричал Клаус. — Вы не должны этого делать! Не должны! Он не убийца! Уверяю вас — нет!
— Дрёзе убийца! — крикнул Киндербас.
— Молчать! — прикрикнул на них капитан.
— Капитан, — обратился к нему Свен, — могу я поговорить с вами с глазу на глаз?
— Нет, никто не может сейчас говорить со мной с глазу на глаз. Сам черт не может! И что это значит? Кроме того, штурман, вы на вахте, не так ли? — И он повернулся к обвиняемому. — По морскому закону убийца вместе с убитым будет сброшен в море.
— Нет, нет! — закричал Клаус. — Капитан, вы не сделаете этого! Это убийство! — Он бросился к пристеру Бенедикту, который молча стоял позади капитана. — Скажите же, патер! Он не убийца! Спасите его!
— Бог ему судья, сын мой, не я.
— Я заклинаю вас, патер, он не виноват, это же всем ясно. Спасите его!
— Я спасу его душу, — мрачно ответил священник.
— Все вы убийцы! — не в силах сдержаться крикнул Клаус.
— Вон стоит мой убийца, Клаус, — произнёс Старик Хайн. — И показал на олдермена, который облокотился о борт. — Капитан вынес приговор, он так и должен был сделать после того, что тут было сказано.
— Я не позволю, чтобы они тебя убили! — закричал Клаус. — Капитан, я…
Свен громко перебил его:
— Капитан, прикажите увести юнца, он уже не соображает, что говорит.
При этих словах Клаус замолчал и уставился на рулевого. Он почувствовал себя преданным. И предал его он, Свен. Свен предал Старика Хайна и предал его, Клауса.
— Зачем же! — крикнул кок, который стоял рядом со Штуве. — Пусть поговорит, горячая голова!
— Вы правы, штурман! В цепи его! В крюйт-камеру! — приказал капитан.
Никто из матросов не пошевельнулся. Вышел Штуве, указал на двоих, те схватили Клауса, который в отчаянии повис на шее у Старика Хайна, сопротивлялся и клял всех на чем свет стоит, стащили его вниз по лестнице.
Корабельный священник подошёл к приговорённому.
— Что вам нужно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52