Мать подала ему гренки, буркнув, что рада его видеть. Все сходилось
к тому, что это будет плохой день, не такой, конечно, как те, когда отец
работал в Маннингтоне, а мать пила свои "лекарства", не такой плохой, как
в другие времена, о которых он даже вспоминать не хотел, но достаточно
паршивый, находящийся на грани его выдержки. он не должен был вчера
поддаваться усталости, а должен был продолжать Игру. К счастью, сегодня он
не намеревался проводить в этом доме много времени.
Ему удалось проглотить завтрак без особых хлопот, если не считать
того, что мать начала свое обычное: "Почему ты не позвонишь Тому Малкону и
не покатаешься с ним на велосипеде, а тратишь время на размышления
неизвестно над чем? Это ненормально - все время быть одному. Тебе нужен
приятель, пойми, Что это волнует меня и я чувствую себя виноватой, что ты
целый день болтаешься один..." и так далее. Он что-то пробормотал в ответ,
так как не имел ни малейшего желания звонить Тому Малкону и тем более
позволять сделать ей это самой. Перед этим он играл с Томом раз или два,
последний раз это было когда они еще жили на Клинтон-стрит (до этого здесь
не было Тома), но он не смог полюбить этого парня и не хотел терять из-за
него целый день. Джимми все же иногда поддавался искушению и тратил
несколько дней на игру в кегли или мяч с детьми, жившими возле его дома.
Иногда ему удавалось проводить так целую неделю, не играя при этом в Игру.
Но в конце-концов он послушно возвращался к ней.
Да, сегодня он обязательно должен сыграть в Игру, нечего здесь
рассиживаться, а кроме того, неизвестно почему, Игра лучше всего удается в
теплые ясные дни.
Он выбрался из дома так быстро, как только мог. сначала он спутал то
место с домом, в котором было такое же расположение комнат, но еще
запасные выходы наружу. Потом он вспомнил дорогу и, как только мать чем-то
занялась, он метнулся в погреб и, подставив старое кресло, выбрался через
окно на клумбу. Пройдя через двор соседей, он повернул на Флорад-авеню,
узкую мощеную улочку. Дальше начинался лес, вплотную подходящий к
кладбищу. На сером холме, возле леса, он встретил жуткую черно-пегую
собаку-дворнягу, которая догоняла его, скаля зубы. Джимми ускорил шаги,
избегая встречи с ней. И только добравшись до леса, он ощутил себя, в тени
стволов и листьев, в полной безопасности. Сейчас он двигался медленнее.
Увидев первое надгробие, покрытое землей, заросшее зеленым мхом, он
похлопал по нему, словно лаская пса. Он был здесь, на кладбище, именно тут
все и началось. здесь он в первый раз начал играть в Игру. Двигаясь с
непринужденной легкостью, он поднялся к поросшему травой холмику, который
подобно короне выступал среди окружающих его деревьев - самое высокое
место на кладбище.
Кладбище не производило на него своего магического воздействия. он
никогда не боялся призраков и вампиров, даже ночью, хотя часто приходил
сюда в это время суток, чтобы посмотреть на небо, пробивающееся сквозь
кроны деревьев, сплетенных, словно пальцы волшебниц. Он представлял себе,
что вокруг, словно в лесу, бродят чудовища и динозавры, что в ветвях
азалий прячутся пираты... Но это была только забава, которая приводила его
в настроение, необходимое для самой Игры, и когда он взбирался на
травянистый холмик, с которого видна вся округа, он все это отбрасывал,
словно шелуху от семечек.
Джимми стоял ошеломленный, ощущая, как теплые лучи солнца гладят его
по голове, тихо дыша и вслушиваясь в птичий щебет и протяжные вздохи ветра
в листьях деревьев. небо было голубое и ясное, а река Саскуиханна блестела
внизу, как большой уж, извиваясь среди холмов и бросая серебристые
отблески.
Он медленно готовился к Игре. Как это было в первый раз, когда он
начал ее случайно, не отдавая себе отчета в том, что делает, не понимая,
что это за Игра? Все ли выглядело так, как сейчас? Он пришел к выводу, что
тогда солнце было ниже, небо было синее, а на востоке собирались облака.
Он мысленно пробежался по ландшафту, словно просматривая листы карт, пока
не нашел нужную.
Небо послушно потемнело, но форма и вид облаков были не такие, как
нужно, он начал искать, пока не нашел соответствующие. Было как будто
немного прохладнее и дул легкий ветерок...
На этот раз все было просто, но он должен был достичь всех тончайших
изменений. В Саутсайде было четыре трубы или пять? Четыре, решил он и
убрал одну. Радиовышка находилась на вершине того холма или этого? Мост
через реку был на углу Кедар-роуд? А может, вблизи знака "Э_С_С_О"? За это
время его голубая рубашка стала желтой, но он изменил ее еще раз, сделав
красной в желтый горошек. Там стоял киоск с мороженым? Он подумал и решил,
что нет. У него опять была темная кожа, а волосы прямые... Кладбище было
огорожено железной сеткой или зеленым забором? Была ли слышна фабричная
сирена? Чувствовался ли в воздухе запах серы? А может быть - сосны?
Он работал над этим до изнеможения, а потом спустился с холма.
Торговый центр остался там-же, но школа и спортплощадка исчезли,
уступив место знакомым виллам с мансардами. Это означало, что он был
близок к цели. В этот вечер его дом находился на Шуберт-стрит, на
несколько домов дальше от того места, где он проснулся сегодня утром. Было
два, а не три этажа, что соответствовало его воспоминаниям о том периоде,
когда он впервые начал играть. Перед домом стоял "вольво", не тот, который
он помнил, но все же лучший чем "бьюик" из сегодняшнего утра.
1 2 3