— Он чуть усмехнулся, примолк, обвел собрание пристальным взглядом своих сощуренных черных глаз. — Великий князь снова требует княжчин, где ни есть: Двинских земель и всего, что заняли москвичи под Вологдой, Бежецким Верхом, Торжком, Ламским Волоком… Уступать не хотят ничего.— По-прежнему, значит!— Да, по-прежнему.— С Казанью разделались, за нас принялись!— Я то же хотел сказать…— Двину терять жалко!Молчавший до того Дмитрий вмешался. Негромко, но ясно и твердо, так, что услышали все, сказал:— Двиной не кончитце! И суд, и право, и власть, и вотчины отдадим.Сказал и примолк, и вдруг стало ясно, что да, Двиной не кончится. Да и что такое Новгород без Заволочья!— Новая война с Москвой? — с усмешкой возразил Павел Телятев. — Под Русой дали нам!— Кому дали, — вмешался Савелков. — Не знаешь, как дело было!Чарторыйский рать у Липны остановил, одна боярская дружина за озеро ушла.Князь Шуйский был, да Иван Лукинич, да вот Григория Тучина батька, его тогда и взяли в полон, да Казимер, этот раненый ушел, бился крепце всех…В пяти стах человек шли, в тысяче ли, не боле того. А московской рати пять тысящ! Дак в первом соступе разбили москвичей, пошли по дворам, да платье, да доспехи почали лупить с мертвых шестников, да с татаров битых, строй розрушили, а тут иная рать с поля подошла, да Басенок не растерялся, своих спешил, разоставил за плетнем, за сугробами, к им не пробитьце, снегу коню по грудь, а они, знай, бьют из луков по лошадям… Вот и побили!— Басенка не зря шильники в шестьдесят осьмом ладили убить.— Было такое дело! За Славной, в поле, под Городцом. Да утек.— Ловок!— Не больно ловок, как свои же бояре ослепили его на Москвы.— А луки татарские хороши, мы вчерась пробовали с Ермолой. Бьют на триста шагов — насквозь!— Михайло Олелькович едет? — спросил кто-то из житьих.— Едет. В ноябре ладитце быть.— Киевский князь?— Брат киевского князя. Он из Ольгердовичей, крещеный, греческой веры. Ольгердовичи — они все православные.— Все одно, не выстоять одним противу Москвы, хоть и с Олельковичем!— А Шуйского куда пихнули?— Шуйский на Двину уехал, неспокойно там.— М-да, стало, дело без нас уже движетце!— С Москвой ежели… Такое вместе со стариками надо бы решать…— И еще узнать, что Захария Овин думает!— Что вы к Захарию привязались! — вступился Берденев. — Захарий Григорьевич думает, что и все. Кому под Москву охота!— Старики у матери соберутся на днях, — вновь подал голос Дмитрий Борецкий. — Мы уже не дети, у самих дети растут! Половина из вас посадники. Ваши суд и власть. И то вспомните, когда Онцифор Лукич дал городу новый устав, он и сам отступился посадничества, и другие старики отступились. Молодежь стала у кормила власти.— Тому уж боле ста лет! А нынь, кто умен, давно свои вотчины под Торжком да Бежичами московским боярам попродали…— Он дело говорит! Старики иные уж в домовину глядят, а нам жить!— Старики, однако, поводья из рук не выпустили, нам не передали, возразил, пожав плечами, красавец Юрий.— Старики не выдадут! — вспыхнул Савелков, распаляясь. — Казимер герой! Богдана не свернешь! Офонас Груз — старчище кремень и Тимофей не хуже! Лошинский? Пенков? Берденев? Самсоновы? Федоров? Все с нами! выкрикивал он знакомые каждому имена. — Захарья Овин, этот, не во гнев сказать… Но и тот за свое встанет! Да в плотниках один Иван Лукинич чего стоит! Славлян испугались? И славляне тоже здесь! Своеземцев, покажись! И на Славне-то один Исаак Семенович к Москве тянет!— Жаль вот Яков Игнатьич умер, был мужик, каких мало! — вздохнули в толпе.— Дмитрия Васильича Глухова, вот кого жаль!— Василий Степаныч, Своеземцева батька, до схимы, самый был светлый ум в Новом Городе. При нем бы и Славна не шаталась!— Самсона Иваныча не забудьте еще, господа!— С Москвы пишут про нас: люди молодые, остались без родителей, наставить некому, — насмешливо подал голос Губа-Селезнев.— Не ведают, мол, как и кланятьце Москве! — поддержал Федор Борецкий.— А и верно, други, почитай, у половины у нас отцов нету! Ты, Савелков, да Дмитрий с Федором, да Гриша Тучин, да Михайловы, да Селезневы…— Седем-ко мы, братцы, подумаем, подумаем да пригорюнимся, научить-то нас бедных, некому!— Московского князя Ивана приложи, тоже двадцати летов без отца осталсе!Шутка не получилась. Двое-трое расхмылились при имени Ивана, но по лицам прочих пробежала тень: «Выдержим ле?»Подошла решительная минута. Василий Селезнев оборотился к Дмитрию Борецкому, и все посмотрели на Дмитрия. Так в старинах, что поют гусляры на пирах, в бою богатырском, герой посылает слугу своего расправиться со слабыми супротивниками, но в поединок на главного ворога выезжает сам.Борецкий обвел очами молодые задорные лица новгородской господы: великих бояр, иных еще безбородых, детей посадничьих, тысяцких, избранных житьих, молвил негромко и значительно:— Други! Я собрал вас вот зачем. Кто знает — знает, а прочие слушайте. Князь нам нужен, без него не обойтись. Но какой? Исстари Новгород был волен во князьях, приглашал, кого любо, а нелюбым говорил:«Ступай, княже, мы сами по себе, а ты сам по себе». Так было?— Так!— Так-то так…— Постой. Что мы видели от великих князей московских? Дмитрий Иваныч Донской, когда Тохтамышу Москву подарил, явился с ратью за серебром.Гневен был, что наши молодые люди на Волгу ходили, татар побили-пограбили.Не так? Василий Дмитрич вознамерился Заволочье отъять. Кабы не разбили его наши деды-прадеды на Двине, конец был бы Новугороду.— Били-то вятичей да устюжан!— И москвичей били в те поры, Олфим.— Стойте, господа, пусть Борецкий скажет!Дмитрий перемолчал говорку, вновь повел речь:— Теперь глаза колют нам литовским митрополитом да в союзе с латинами винят!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173