В страшное воскресное утро 22 июня 1941 года на всем фронте Западного особого военного округа завязались ожесточенные бои за Кольно, Ломжу, Граево, Цехановец, Брест – и не только за города, но за каждое селение, речку, бугорок.
Фронт был широк – около четырехсот километров, – и враг, конечно, легко находил слабые места на флангах дивизий и полков, обходил их и вырывался на оперативный простор.
Так получилось и на небольшом участке батальона Карпова. Лобовая атака передового гитлеровского отряда захлебнулась. Видя безрезультатность своих атак, фашисты нащупали фланги батальона, обошли их и зашли ему в тыл.
Это вынудило капитана отвести остатки значительно обескровленного батальона на следующий рубеж.
Прикрываясь небольшим отрядом смельчаков пулеметчиков, батальон отходил от рубежа к рубежу, останавливал гитлеровцев и заставлял их вступать в бой.
На последнем рубеже, в бою за шоссе Ведомля – Брест, осколком снаряда Карпов был тяжело ранен, и Железнов принял на себя командование батальоном. Отбиваясь от наседавшего врага, он отводил батальон к Жабинке. Теперь это был уже не батальон, а, скорее, полк, который рос и пополнялся за счет военнослужащих укрепленного района, отпускников, не нашедших своих частей, и особенно за счет запасников. Пополнился он и оружием. Появилась даже собственная радиостанция.
В бою под Черноницами Железнов находился на своем НП, расположенном на западной опушке небольшой рощицы. К нему явился командир связи штаба дивизии, который следовал с пакетом комдива в направлении Турна, куда отходил от границы второй стрелковый полк дивизии. Он рассказал Железнову, что дивизия, без артиллерии, ведет тяжелые бои на Варшавском шоссе и отступает на Кобрин.
– А где же артиллерия? – спросил Яков Иванович.
– Дивизионный артполк и другие артчасти на полигоне, где-то восточнее нас. Комдив послал туда уже двух офицеров, но от них ни слуху ни духу, – с огорчением сказал командир. – А без артиллерии, сами понимаете, трудно! Танки одолевают. Только полковая артиллерия, саперы да подрывники нас и спасают.
«Какая бестолковщина!.. – возмутился про себя Железнов. – Артиллерия на полигоне, зенитная – у черта на куличках!..»
Командир отправился дальше, а Яков Иванович еще долго стоял на месте в задумчивости. К опушке березовой рощи, извиваясь по дороге змейкой, двигался обоз с ранеными. Кругом все ухало, грохотало и свистело. Якову Ивановичу было видно, как подходили к окраине Чернониц танки.
Оставалась единственная надежда, что Тихомирову удастся фугасами преградить дорогу танкам. Но Железнов знал, что, когда батальон выходил на шоссе, Тихомиров уже израсходовал последнюю взрывчатку. А там на фоне деревни двигались танки и грохотали, как гром перед грозой. Казалось, вот-вот они ринутся на людей, прятавшихся во ржи необъятного поля. Стараясь сдержать охватившее его волнение, Яков Иванович ломал голову: чем остановить подготавливаемую врагом атаку?..
Из кустов донесся визгливый голос: кто-то распекал подчиненного, грозя ему расстрелом. По черному околышу фуражки с фасонистым козырьком Железнов узнал Паршина и послал за ним связного.
Паршин был крайне возбужден. Заикаясь и глотая слова, он доложил, что сапер, которого он отчитывает, потерял последний коробок спичек и теперь нечем зажигать фитили зарядов.
– Расстрелять подлеца надо! Ведь там танки… У нас есть еще на три фугаса… а он, накось, последние спички…
На Якова Ивановича смотрели карие умоляющие глаза плечистого сапера. Он, казалось, был готов сам броситься с зарядом под танк и кровью искупить свою вину…
– Как же так, Щукин? – не для острастки, а, скорее, для того, чтобы поддержать авторитет Паршина, спросил Железнов.
– Да я и сам казнюсь, товарищ полковник, – взволнованно ответил Щукин. – Если бы вы меня избили, мне было бы легче…
– На! И береги как зеницу ока! – Железнов протянул саперу коробок со спичками.
Щукин схватил коробок, громко выкрикнул:
– Есть хранить как зеницу ока! – и помчался в сторону деревни.
– Расстреливать надо врагов, трусов и паникеров. А за это расстреливать нельзя, – сказал Паршину Железнов. – Вызовите-ка лучше ко мне Тихомирова.
Тихомиров прибежал четверть часа спустя. По его измученному, в грязных потеках лицу катился пот. Он не замечал этого.
– Ну как у вас там, еще есть что-нибудь? – спросил Яков Иванович, страшась услышать отрицательный ответ.
– Есть! – Тихомиров, впервые не спросив разрешения, опустился рядом с Железновым на землю. – На складе нагрузили две машины мин и патронов и одну машину взрывчатки.
От радости Якоз Иванович обхватил Тихомирова за плечи:
– Какой вы молодчина! Большое вам спасибо, товарищ Тихомиров. – Он поднес ко рту Тихомирова папироску: – Курите! – Потом взял его под руку и вместе с ним прошел в окоп, где находился НП.
– Посмотрите на кирпичный дом! – сунул он Тихомирову в руки бинокль. – Возле него сосредоточиваются танки. Надо сделать так, чтобы они не вышли из деревни, пока…
– Будем отходить? – с тревогой в голосе перебил его Тихомиров.
– Подождем! Пусть обоз с нашими ранеными пройдет Ивахновичи. Потом будем отходить.
– Все же отходить?! – Тихомиров нахмурился и устало поднес руку к козырьку. – Все будет выполнено, товарищ полковник.
Железнов взял руку Тихомирова.
– Идите-ка в тенек, – сказал он, – скиньте сапоги, полежите немножко…
– Что вы, товарищ полковник… Сейчас не до этого!.. – У Тихомирова задрожали губы. – Как все это страшно, неожиданно рушится!..
– А семья ваша где?
– Семья? – переспросил Тихомиров и вздохнул. – Не знаю… – Усталые, со вздутыми венами руки, как плети, упали вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148