– Извините, ребята, – сказал он и поспешил прочь.
Через несколько секунд он заметил мужчину в коричневом тренировочном костюме, выходящего от ветеринара с большим пуделем на поводке. Человек этот окинул фургон критическим взглядом. Шики быстро забежал за угол и погладил скулящий у груди комок.
– Добро пожаловать домой, малыш. Многое переменилось с тех пор, как я в Вегас уезжал.
Платон Скоупс ворвался в кабинет Дакхауза:
– Моя мумия пропала!
Давно уже хмуро глядя на парковку и с каждым часом теряя надежду на появление своей пышноволосой обожательницы Марии, владычицы его сердца и паха, Дакхауз повернулся к Скоупсу и прищурился:
– Сядьте.
– Надо было нанять второго сторожа, как я вам говорил! – продолжал Скоупс. – И закрыть музей, потому что кто-то проник в лабораторию и…
Дакхауз поднял руку, призывая к молчанию.
– Держать эту мумию в вашей лаборатории – значило бы размахивать приманкой перед этими безумцами. Второго охранника мы себе позволить не можем. Равно как не можем себе позволить подобной печальной известности – она привлекает к нам совсем не тех людей, что нужно.
– Куда вы девали мою…
– За последние три дня я получил – и оставил без ответа – письма от адвокатов, представляющих две различные племенные группы коренных американцев, от судебно-медицинского эксперта графства и от шерифа.
– Вы спрятали мумию? Я думаю, в лаборатории ей было бы надежнее.
Дакхауз повел в воздухе рукой, призывая Скоупса молчать и слушать.
– Вы думаете, мы получили бы компенсацию от людей, которые на нас напали? Полиция никогда не тронет религиозной секты, если только там не жарят и не едят младенцев. Они арестовали только троих, и нет доказательств, что прямых участников. У Кларенса, – продолжал он, – сломан нос. Я не удивлюсь, если узнаю, что он уже позвонил кому-нибудь из адвокатов 1-800-L-E-T-S-U-E. Совет по вопросам компенсации работникам? Страховка? Обязательно вылезут с вопросами. Наши служащие напуганы до смерти, а посетители…
Скоупс вскочил со стула, наклонился над столом директора и заорал:
– Где моя мумия?!
Дакхауз посмотрел ему прямо в глаза, улыбнулся едва заметно и пожал плечами:
– Я ее продал.
– Вы… ЧТО?
– Вы меня слышали. Я ее продал. Это был пассив, я превратил его в актив.
– Вы не посмели бы. Нет! – Скоупс сжал виски ладонями, мотая головой. – Умоляю, скажите, что вы пошутили!
– Я не шутил. Продал. За наличные. Шестизначная сумма, между прочим.
Скоупс застыл, глаза у него полезли на лоб:
– Ах ты сукин сын!
– Я игнорирую ваше оскорбление. На этот раз – учитывая ваше умственное состояние. Понимаю ваше разочарование, но я действовал ответственно, в интересах музея. Наша задача – накапливать и распространять знание о крючках для пуговиц и их золотом веке, а не возиться с мумиями. Я вас об этом предупреждал – и смотрите, что получилось. – Дакхауз приподнял бровь. – А теперь я предлагаю вам успокоиться и вернуться к работе.
Он движением пальцев показал Скоупсу на дверь.
Скоупс рухнул на стул и пробормотал:
– «Нейшнл джеографик…»
Дакхауз кивнул:
– Я тоже себя обманывал, но они на самом деле не интересуются нашей коллекцией.
Ученый утирал слезы:
– Продали мою мумию… кто? Кто это?
– Вы хотите спросить, кому я ее продал? – Дакхауз явно радовался горю Скоупса. – Если вам так уж необходимо знать, то я ее продал Тадеушу Трауту, владельцу Музея Библии Живой. Он ее хочет выставить на стенде.
Скоупс мотал головой, ничего не видя.
– Как вы могли продать тело, научную находку века, в ярмарочный балаган для туристов?
– Мог и продал. У Траута были своего рода права. Бумага, подписанная этим самым преподобным Дуном, с обещанием либо вернуть весьма существенную ссуду, либо отдать фунт мяса из собственного тела за каждую недоплаченную тысячу долларов. Дун не заплатил Трауту ни пенни, потом оказался убитым (как – не мое дело), и Траут указывает, что при ее весе – сколько там? Двадцать семь фунтов? – он многократно владеет телом Дуна. – Дакхауз захихикал: – Не думаю, что хотел бы отстаивать такую претензию в суде, но, как я уже сказал, это теперь проблема Траута. Пусть с психами разбирается он сам.
– Эта мумия доисторического пещерного человека, а не какого-то спятившего проповедника!
– Траут думает иначе. А так как его чек у меня, какая теперь разница?
– Вы сукин…
– Стоп! – Дакхауз поднял костлявый палец. – Я вас предупредил насчет грубостей. Если вы дорожите вашей работой, то предлагаю вам вернуться к себе в лабораторию и заняться анализом экскрементов, который вы начали до того, как свалилась на нас это проклятие мумии.
Скоупс по-рыбьи раскрывал рот, но слов не слышалось. Потом он последний раз бросил стальной взгляд на Дакхауза, повернулся и громко хлопнул дверью выходя.
51
Сидя на стойке у раковины спиной к холодильнику, Рита Рей буркнула грубое матросское ругательство и сказала:
– Он теперь у Траута.
– Откуда ты знаешь?
Орландо сидел по-турецки на полу, держа на одном колене чашку с кофе и заполняя бланк ставки на собачьи бега в Майами.
Она встряхнула газетой:
– Смотри, на первой странице. Эта жирная жаба стоит в позе охотника и держит моего Шики, как тушку карликового носорога. – Она держала газету на вытянутой руке и даже с такого расстояния щурилась, чтобы прочесть текст. – Цитируют, как Траут сказал: «Ситуация была взаимовыгодной. Мы сделали музею капитана Крюка щедрое пожертвование на расширение коллекции крючков, а зато теперь духовно просвещенные люди всего мира смогут увидеть останки Князя Света, преподобного Шикльтона Дуна, первого Вознесенного, в подходящей обстановке:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124