– Доволен я буду, когда Молот сгрузит товар у нашего порога.
Рита Рей стояла рядом с матрацем, оттирая с себя арахисовое масло и шоколадный сироп «Херши» банным полотенцем. Пальцы нашли какой-то твердый сгусток, бросили его в мусорное ведро со звоном и продолжили поиск.
– Вот тебе и приключение с ореховой помадкой. Надо было мне знать, что нельзя тебя посылать в магазин.
Орландо, лежа на спине и морщась на опадающую эрекцию, возразил:
– Ты меня не посылала. Я пошел, потому что мне нужны были cigarillos.
Она бросила полотенце ему в голову.
– Не могу поверить, что ты купил кусковой. Ты этикетку не прочел, что ли?
Орландо снял с лица полотенце и бросил на ковер.
– Ты говоришь «арахисовое масло», я покупаю арахисовое масло. Ты думаешь, я буду этикетки читать, как какой-то maric?n? – Он сбросил ноги с матраса и встал. – Пойди в душ. Я знаю и другие игры.
Рита Рей вздохнула.
– Я не в настроении. Все думаю о Шики. – Она посмотрела на Орландо долгим прищуренным взглядом и добавила: – Вот Шики ни за что не купил бы кусковой.
Орландо пожал плечами:
– Ну и что? Твой муж был maric?n.
Рита Рей подобрала полотенце, стерла мазок шоколада на бедре и фыркнула:
– Вся работа – ради игрушечного слона. – Скомкав шоколадно-арахисовое полотенце, она снова кинула его в Орландо: – Почему ты не проверил?
Орландо поймал полотенце и сел на край матраса.
– Я все это уже говорил. Receptionista мне сказала, где мумия: в белой простыне, посередине комнаты, на стальном столе Я пошел в laboratorio, пока ты там развлекала этого хилого дурака-директора. – Он подскочил, имитируя ее движения. – Я вижу эту белую материю, – он намотал полотенце Риты Рей себе на кулак, – и думаю, это мумия, точно как она говорила. Ничего рядом не лежит. Nada. Я ее поднимаю – она легкая, как те ceramicas с белыми серединками, которые я из Колумбии вожу, – он приподнял обернутый полотенцем кулак другой рукой, – и несу в машину. – Свернутое полотенце он прижал к животу и описал небольшой круг. – Как-то они нас обманули. – Он бросил полотенце в стену. – Ручаюсь, твой муж в этом museo, oiste?
Рита Рей закурила почти посткоитальную сигарету и глубоко затянулась. Потом выдохнула дым в сторону Пиджин-Форджа тонкой длинной струйкой.
– И мы его достанем. Как только они утром откроются, я еще раз поболтаю с этим старым блядуном.
47
Джимми мог бы проспать весь свой выходной день или шататься по дому, лелея собственное похмелье. Он мог бы прибегнуть к проверенному лекарству, чтобы утишить горе новой Утраты своего предка. Но мысль о друзьях из АДС, протестующих сейчас без него возле этого музея (где его стараниями, однако, уже нет мумии), давила на совесть тяжким грузом. Джимми решил поехать к ним, и к черту все последствия.
Когда дедуля напялил свой фальшивый индейский костюм с убором из перьев индейки и уехал заманивать туристов с хайвея в траутов магазин «Мокасины! Мокасины!», Джимми выволок себя из кровати и полез под обжигающий холодный душ. Потом вытерся и в первый раз после приезда в Теннесси натянул свой индейский костюм. Он надел черные габардиновые брюки, просторную бирюзовую рубаху навахо, шайенский жилет с бахромой с вышитым красным бисером узором из птиц грома, ремень племени зуни с серебряной пряжкой, сапоги сиу из оленьей кожи, гуронскую наплечную сумку с бисерной вышивкой и наголовную повязку кайова, тоже с бисером. Из твердой картонной коробки он достал величественное, хотя и запрещенное, перо золотого орла – подарок приятеля-навахо – и заткнул за головную повязку.
Он не мог не отметить иронию этого ассорти, отражавшего неуверенность Джимми в своем происхождении, неизвестность племени отца его, Вождя. Вопреки данному деду обещанию держаться подальше от демонстрантов – не говоря уже о будущих неприятностях от мистера Траута, – Джимми проведет этот день как воин АДС, участвуя в пикете.
Он проклинал судьбу своего предка, представлял себе, как тот лежит на холодном мраморном столе морга, а вокруг толпятся копы. Если в это дело вмешаются индейские племена и их адвокаты, то затеется долгая судебная битва, и даже если хорошие победят, все равно предка не получить. Он скорее всего достанется чероки. Если победят ученые, они его разрежут и фотографии напечатают у себя в книгах. Если предка получит Джинджер Родджерс, его поместят на витрине в стеклянном гробу. А если предок никому не достанется, власти графства бросят его в могилу для нищих. В любом случае бедняга-воин не упокоится в земле предков.
Джимми, похожий на статиста из вестерна Джона Уэйна, оседлал своего верного «юго» (без орлиного пера, чтобы оно не попало в заголовки) и поехал в город к великой битве у музея капитана Крюка.
* * *
За счет любезности нанимателя команда Младшего набивала себе брюхо в гатлинбургском буфете завтраков: фрукты, тосты, варенье, яйца, овсянка, рубленое мясо и – не без прикола – фирменное гатлибургское блюдо, жареная форель. Задание у них было – разозлить демонстрантов возле музея крючков для пуговиц. Уже был сделан анонимный звонок на телевидение. Мистер Траут хотел публичности. «Расшевелите их, но не попадитесь, понятно?»
Всего в квартале вниз по главной гатлинбургской дороге Персик ударил по тормозам. Машина остановилась юзом, поврежденный багажник распахнулся настежь. Ехавший следом «камри» чуть не врезался в них и сам получил сзади от пикапа.
Младшего, не уважавшего ремни безопасности, бросило на приборную доску. Ящик на заднем сиденье, тоже не пристегнутый, столкнулся с отскочившим от приборной доски Младшим.
Не замечая ругани изнутри и клаксонов снаружи, Персик вылетел из машины, пробежал мимо сцепившихся «камри» и пикапа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124