– Пренебрегла ты советом моим и остережения моего не убоялась, – сказал он сквозь сжатые губы. – Берегись, юная жена, если не выберешь ты страх перед Господом!
Следуя совету бармена из «Пончо Пирата», Мори Финкель воспользовался потенциалом наблюдения с «Небесной иглы» Гатлинбурга. Накануне вечером он использовал первую половину билета, чтобы осмотреть «Маяк» сверху. Облаченные в белые мантии сектанты копошились на крыше, размахивая фонариками. Над ними, на сотню футов выше площадки наблюдения небоскреба, парил ангел-дирижабль. Стробированные огни глаз подмигивали как сумасшедшие – то один, то другой.
Сегодня, на второй день, Мори наводил свой бинокль на нахохленных черных тварей у края крыши. Людей для сравнения не было, и трудно было оценить размер. Похожи твари были на птеродактилей из какого-нибудь фильма про динозавров. Мори навел бинокль на резкость, решив про себя, что эти жутковатые твари прилетели с гор, окружающих город.
Он навел бинокль на вход в «Маяк» и мигающую светодиодную надпись: «Спасено: 223». Цифра «3» мигнула и сменилась четверкой. Высоко над крышей лез по подвесной лестнице дерзновенный ремонтник – настроить дирижаблю глаза.
Мори вспомнил разговор с Джинджер Родджерс – симпатичная красивая шикса, уж точно не самая умная голова в конторе, но болтливая и даже очаровательная своей наивностью. Не может быть, чтобы она придумала историю про Вознесение, но всей правды тоже явно не говорит. Однако Мори не мог себе представить, чтобы она сговаривалась с Дуном разыграть его исчезновение. Если Дун хоть наполовину такой умный, как нужно было, чтобы создать эту секту, он такой легкомысленной девчонке, как Джинджер, тайну не доверил бы. Скорее этот шмуклер ее надул – побросал на пол шмотки, пока ее не было, и быстро смылся. Асама Джинджер, столько раз после того рассказав эту историю, уже не могла допустить правды. Либо Дун так распрощался с миром, чтобы улизнуть от Траута, либо это фокус, чтобы набрать новообращенных. А может, и то и другое сразу.
– Вознесение-шмознесение… – Он побарабанил пальцами по перилам. – Обращенные – это гельд. Не дурак этот Дун. Как получит себе в лапы наличные, расплатится с Траутом, тот меня отзовет – и Дун снова вылезет. И вскорости, потому что этому нуднику Крили Пэтчу он свое шоу надолго не доверит.
Надо бы и мне когда-нибудь заняться этим рэкетом, показать им, что может сделать продавец от Бога. Да, это будет весело.
Внезапное движение ремонтника на веревочной лестнице, качающейся в воздухе, вернуло Мори к текущей проблеме. Он поднял бинокль и осмотрел дом Дуна, дорогу, другую дорогу к шале с белыми колоннами. Старый «кадиллак» еще стоял у парапета. Часом раньше Мори видел, как на нем подъехал какой-то тощий макаронник, обнялся с женой Дуна у дверей, погладил ей тухес и проскользнул в дом. Ясно, что они там собирались делать. Пятнадцать минут назад, мокрые от пота и голые, они вылезли на заднее крыльцо, невидимое с земли, с сигаретами в руках. Лапа этого развратника лежала у жены Дуна на талии, а ее светлые волосы защищал слой туалетной бумаги.
Дуна, значит, точно дома нет. На секунду Мори ему посочувствовал. Бедный шлимейл добывает баксы чем придется, а его жена шпокается с каким-то скользким итальяшкой в собственном доме своего мужа, пока он вынужден делать ноги. Но ведь сам Дун был партнером у Траута? И нагрел его на серьезные бабки; Траут так сказал.
Еще раз Мори глянул на обернутые бумагой волосы жены Дуна и вспомнил, как Роза под конец занудствовала, когда он просил немного супружеской нежности. «Мори, только волосы мне не растрепли», или «Давай, если так уж надо, только без поцелуев. Я только что губы намазала». А чаще бывало: «Я устала, давай потом», или традиционная головная боль, или спина болит. И все это время она шпокалась с его партнером, с Ником. Обманщики. Мори передернуло.
Избавить землю от подобных обманщиков стало для Мори смыслом жизни. Этот смысл вернул пружинность походке, улыбку лицу и «Манхэттен» – руке, дрожащей все сильнее к вечеру долгого и трудного дня.
20
Джимми брал себе неудобные смены, когда только мог, чтобы не попадаться на глаза туристам. Он вошел и швырнул на стол утреннюю газету:
– Деда, ты это читал? Они все никак не поймут, да? Эти чертовы археологи, ворующие тела наших предков, они их режут, складывают кости в ящики и суют на пыльные полки музеев…
– Остынь, Джимми. – Дед вскрыл банку колбасного фарша. – Кофе будешь?
– Нет. – Джимми отошел к окну. – Да это просто. Вход в пещеру в тамошних лесах. На земле парка. Они там охрану поставили. А мумия где-то под дождевой воронкой на заросшем поле. – Джимми ткнул пальцем. – Видишь? Спорить могу, что на твоей земле.
Дед шлепнул ломоть фарша на сковородку.
– Не, не на ней. Я тут позвонил кое-куда. Между нашей землей и Парком проходит полоска земли Гомера Дилени. Промоина на его земле, без вариантов, и он дал разрешение эту мумию поместить в исторический музей в Пиджин-Фордже. – Не обращая внимания на ругательства Джимми, он приподнял свою чашку и махнул с намеком в сторону кофейника. – Как в газете сказано, его нашли какие-то ребятишки. Человек из музея там торчал вчера почти весь день и сегодня утром. А к вечеру он приедет ее забрать.
– И у тебя душа не горит?! Обворовать древнее индейское захоронение?
– Может, оно. А может, какой-то бедолага год назад заблудился спьяну и помер от голода.
– Год назад? И так глубоко в пещере? Мумифицированный? Ты же читал, что ученые пишут: возраст – сотни лет, тело обнаженное, в позе зародыша. Я достаточно читал про захоронения и знаю:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124