Думает, что он – индеец, а я – великий вождь. У него бы сердце разбилось, узнай он…
Но этого не будет, потому что я сматываюсь. Прости, мама, простите, «светляки», прости, Джимми Перо. Потому что если Траут, или Молот, или Рита Рей до меня сейчас доберутся…
Где-то в здании послышались голоса:
– Я слышу, где он! Он на крыше!
Шики выглянул через дверь в открытый конец коридора, в святилище. Он увидел Джимми и Бетси – девушку из хора, что Пришла с плакатом. Они бежали вверх по металлической лестнице. Так, что бы там ни происходило, сказал он себе, а мне лучше слинять по-тихому.
Не замечая катастрофы, разразившейся внизу на парковке, Пэтч взялся за трос, которым дирижабль был привязан к крыше. Взгляд его упал на безжизненное белое тело Джинджер, лежащее у его ног. Одна нога ее неуклюже согнулась, лодыжка подвернулась под икру другой ноги. Руки упали вдоль тела.
– Да, Господь, – сказал Пэтч. – Второе Вознесение даже самых упрямых убедит раскаяться.
Он пригнулся, растопыренными пальцами распустил волосы Джинджер нимбом на гудроне крыши. Опустил руку к ее светлым лобковым волосам, потрепал. Веки у него затрепетали и закрылись.
И резко распахнулись от мощного повелительного вопля. Пэтч выпрямился, вытаращенными перепуганными глазами уставился на бегущие облака, подсвеченные луной. На второй хриплый крик он обернулся вправо, увидел трех стервятников, переминающихся с ноги на ногу на краю крыши, черные силуэты на фоне оранжевого сияния ночного неба. Зловещее, едва слышное чириканье зародилось где-то в глубине их тел, и сперва один, потом другой защелкали клювом с таким звуком, будто хрустели кости. Тот, что был в середине, поднял клобуком крылья, встряхнул черными перьями, похожий на скользящую допотопную рептилию, и издал вопль.
Пэтч побежал к ним, размахивая руками:
– Демоны! Изыдите!
Все три птицы подняли крылья и зашипели. Самый большой гриф, посередине, конвульсивно дернул вбоклысой головой, открыл клюв, дернулся к Пэтчу и отрыгнул ком зеленой зловонной жижи ему на левую щеку.
Пэтч с визгом отпрянул, упал на колени, не замечая вязкой вонючей слюны, стекающей по лицу и шее, склонился головой почти до гудрона.
– Преследует меня злой дух, ибо я согрешил. Прости меня, Отче! Искушение Иезавели…
Он так бормотал с полминуты, потом поднял голову и энергично кивнул:
– Но Ты бесконечно милостив. Да… сохрани ее для меня, когда я поведу восхождение Достойных.
Пэтч повернулся к стервятникам спиной, подошел, шатаясь, к Джинджер и склонился над инструментами, оставленными ремонтниками дирижабля. С утра ремонтники подтянули дирижабль на тридцать футов ближе к крыше, собираясь заменить отказавший мигающий глаз. Толстая многожильная проволока привязывала ангела к барабану лебедки, стоящей на крыше, а от лебедки – к массивной скобе, закрепленной в одном из стропил арсенала. Электрический провод, питающий стробы, переплетался с этой привязью. Рядом с тросом и проводом шла проволочная лестница, свободная часть ее валялась рядом с лебедкой.
Пэтч поднял ножовку, приложил зазубренное полотно к тросу и начал пилить в шести дюймах над лебедкой. Его риза, уже измазанная последним ужином грифа, скоро пропиталась потом и металлической пылью. Через пять минут он потрогал глубокий порез в плетенном тросе, отдернул палец и сунул его в рот.
– Горячо, как адское пламя, – сказал он, фыркнув.
Джинджер зашевелилась, пытаясь подняться, застонала и упала на спину.
Пэтч улыбнулся ей благожелательно.
– Уже недолго, милая. Второе в этом мире Вознесение. Кто мог подумать, что простая девушка вроде тебя будет творить историю?
Будто выплывая из горячечного сна, Джинджер зашевелила губами. И эти губы произнесли слова:
– Будь звездой, детка.
– Скоро. Но сперва давай поставим тебя на лестницу. – Пэтч сгреб ее в охапку и слегка поцеловал в лоб. – Попрощайся с этой грешной землей, дитя мое.
Шики стоял в дверях и смотрел. Бетси и Джимми открыли потолочное окно и исчезли на крыше. Он поднял руку им вслед:
– Увидимся, сынок.
Он последний раз оглядел кабинет и вышел в коридор в последний раз. И чуть не столкнулся с ветхим стариком в шляпе, одетым в нежного цвета клетчатый спортивный пиджак, темно-синие брюки и сверкающие лакированные туфли – тот маленький еврей из «Пончо», который заплатил за его завтрак.
– Могу чем-нибудь быть полезен? – спросил Шики со своим амишевским акцентом.
– Конечно, можете. Для начала уберите этот ваш липовый акцент, мистер Шики Дун.
Шики отступил на шаг:
– Извиняйт, меня называйт Шварц. – Он тронул парик, пробежал рукой по бороде – все на месте. – Я думайт, ви ошибайс…
– А я думайт, что нет. Вы – тот самый гонеф , что обманул своего партнера, Тадеуша Траута, тот, который украл кольцо у своей жены. Вас зовут Шикльтон Дун. Так бросим делать вид, ладно? На случай, если вам интересно: меня называют Молотом.
Шики не успел слова сказать, как коротышка вытащил из-под пиджака пистолет с глушителем и выстрелил в него. Четыре раза.
67
Пэтч залез на проволочную лестницу, перебросив Джинджер через плечо, заплел ей руки и ноги перекладинами в десяти футах над крышей. Приковав ее за руку и за ногу к лестнице, Пэтч спустился обратно.
Обретая сознание рывками и приступами, как плохо вкрученная электрическая лампочка, Джинджер извернулась, потянула прикованную руку. Глаза у нее открылись, но оставались мутными.
– Где я?
Пэтч поднял ножовку:
– На пути в небо, счастливица.
Полиция огородила парковку, чтобы пересчитать выживших по головам, хотя некоторые, в том числе Рита Рей и Орландо, ушли прочь до того, как натянули желтую ленту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124