При моей склонности к отключкам вдоль шоссе ни один фонарь не устоит. Да и перед пешеходами надо чувствовать ответственность. Они же не виноваты в том, что я — женщина с закидонами. Такси тоже отпадает. Счет за него редакторам можно предъявлять, только если хочешь их умертвить.Метро, трамвай, троллейбус… Очнулась я в кабинете главного врача. «Зачем тебе пить, детка? — недоумевает иногда Измайлов. — Ты, счастливица, и без спиртного вырубаешься». «Шампанское подорожало?» — ехидничаю я.— Итак, побеседуйте с хирургами, расспросите о житье-бытье. Сразу поймете, что мы не чудовища…О, оказывается, с полковником милиции я разговаривала телепатически, а с доктором вслух. Однажды получилось наоборот, еле вывернулась.И снова звучали грустные истории. Стоимость искусственных клапанов и лекарств потрясала, стоимость своего труда врачи стыдливо умалчивали.— Но кто-то же оплачивает операции собственных детей! — воскликнула я.— Пожалуйста, первая семья за последние несколько месяцев, — скривился данный мне в поводыри доктор. — Деньги спонсорские. Отец в палате с мальчиком.— Можно его отвлечь?— Попробуйте.Сказать, что отец был полумертв от усталости, значит, покривить душой.Даже трупы порой улыбаются каким-то последним видениям. Этот же изможденный и угрюмый человек, еле разлепляя сухие губы, сразу предупредил:— Боюсь. Любая моя положительная эмоция отнимет у сына что-то хорошее. И, соответственно, добавит дурного.— Давайте немножечко поговорим о спонсоре.Он кивнул и скороговоркой рассказал, как ухудшилось состояние ребенка. Распродав мебель, дачу и золотишко жены, люди поняли: и себя продав, на срочную операцию не наберут. Им было стыдно и тяжко, но они дали объявление в газету, указали номер благотворительного счета. Кто-то ссудил сто рублей, кто-то пятьсот. Несколько граждан пожертвовали «открытые письма» — призывали не попрошайничать, а найти способ обогатиться. И вдруг, когда надежда почти растаяла, к ним = пришел человек. Изучил выписки из истории болезни дитяти, справки, не побрезговал рецептами. Шепнул:— Ждите поступлений. И не солгал. Но имя свое обнародовать запретил.— Не майтесь, — сказала я. — Сегодня рок свел меня с женщиной, лишившейся сына. И прокутить накопленные на его операцию деньги — не в ее стиле. Это Енина жертвовательница?— Не упоминайте в статье, чтобы не обиделась. Но ведь распирает от благодарности. Наш ангел-хранитель — Евгения Альбертовна Енина…Обычно я не пишу с лету, даю материалу и впечатлениям отстояться. Но на сей раз я была не прочь изменить привычке. Не успела. Зазвонил телефон.— Немедленно включи телевизор, — потребовал полковник Измайлов.— Летом я его принципиально не включаю.— Включи, посмотри, а потом спустись ко мне. Поведаешь о своих фокусах.Звучало грозно. Наверное, Вик попал в объектив камеры, дал интервью и прятал за свирепостью желание похвастаться своей телегеничностью. Я исполнила его прихотливую волю.— Криминальная хроника, — то ли с виноватой, то ли с саркастической улыбкой объявил диктор. — Вчера вечером в своем офисе был убит генеральный директор…Иногда скорость мысли опережает даже самую современную технику. «Иван или Юра?» — успела прикинуть я за секунду. Но на экране появился особняк, в который наведывался подставной от мафии, вернее, приставленный ею к Юре Саша.— В прошлом трижды судимый, подозреваемый правоохранительными органами в активизации деятельности мощной преступной группировки и причастности к устранению ряда лиц… — вещал диктор.Показали кабинет и труп.— Рядом с телом была найдена записка, гласящая: «Привет от Алекса». Напечатано послание на машинке убитого. Вероятно, речь идет об умершем недавно от передозировки сильнодействующего наркотического средства Александре Люблинском, который был известен в преступном мире под кличкой Алекс, но никогда не привлекался к уголовной ответственности…Дотошный оператор, видимо, задался целью увековечить на пленке все углы помещения.— Сотрудники правоохранительных органов не исключают, что речь идет о заказном убийстве, представленном в виде обычного — удар тяжелым предметом по голове — с целью запутать следствие…«Докатились, — подумала я. — До понятия „обычное убийство“ докатились. Если из незарегистрированного огнестрельного оружия с контрольным выстрелом — то необычное. Все остальное — не стоит внимания, бытовуха, мол». Однако на рассуждения времени не было. Я снова вляпалась в неприятности и дала Юрьеву повод острить. Дескать, стоило Полине приблизиться к Юрию Васильевичу Федорову, как прихлопнули голубчика. Не успел попользоваться наследством, которое оставил ему Алекс. Предчувствия мои можно было считать цветочками по сравнению с волчьими ягодами реальности. Потому что за меня принялся не Борис, а полковник Измайлов — в присутствии Бориса и Балкова.— Выкладывай абсолютно все про Алекса, Юру и… про кого ты там еще нарыла. Абсолютно! Недавно ведь терзала меня этим Алексом! Да, координаты своих осведомителей не забудь.— Не осведомителей, а информаторов. Координаты скрою, елки. Давешний рассказ про Алекса повторю слово в слово. Что, худо приходится? Когда вы втроем надо мной нависаете, милицейские дела идут неважно.Напряженно сидящий в кресле Сергей Балков похвалил мое «особое чутье на готовящиеся убийства». Борис Юрьев что-то угрожающе забормотал.— Не делай ей комплиментов, Сергей. — Вик пресек попытку Балкова установить со мной доверительные отношения. — Иначе обнаглеет и начнет дозировать показания.— Показания? — взвилась я. — Рта не раскрою. Убийцу Некорнюка не нашли, убийцу Левы тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41